 Начнём с самого начала. Я твой сводный брат. Чата Кайзер – твои родные родители, меня же они усыновили. Старшего брата в моём лице ты обрёл, когда тебе еще шести не исполнилось, плюс-минус год.
Отношения у нас всегда были хорошие и даже близкие. Я не обижал тебя – ты не подставлял меня. Более того, у нас был интерес друг к другу и взаимная симпатия. Как самому младшему в семье, тебе нужна была защита, а мне нужно было заботиться о ком-то потому, что характер такой, потому, что инстинкты, и память о родных младшем брате и сестрёнке, о которых ты долгое время не знал. Но всё постепенно.
Была ли борьба за внимание родителей и детская ревность? Да нет, не сказать. Было что-то такое фоном, но позже. Устанавливающаяся братская связь крепла и была на первом месте, перекрывая всё прочее. Я помогал тебе в школе, следил за тобой на занятиях верховой езды, ходил с тобой в парк и шутил о девушках, когда тебе даже просто поцелуй с ними казался противным. Ты рос, и шло время.
С ходом времени и твоим взросление расширялся и твой мир. В новом большом мире тебе всё яснее было, что родной отец отдаёт предпочтение старшему брату. Ты никогда не считал меня "чужаком", "приёмышем". Ты видел во мне человека, которого никто не смог бы заменить. Поэтому, ты просто рос и видел. Не сомневаюсь, что тебя это задевало, однако, скандалов ты не устраивал. Я не помню, чтобы были какие-то сцены с твоей стороны. Ты оставался собранным и поступками напоминал о своём присутствие. Ты всегда был взрослым и никогда не был мальчиком.
Родители, семья – это не только одни милые воскресные завтраки, смех, и запах свежей выпечки. Порой семья – нечто свозящее с ума, вынуждающее стискивать зубы и тихонько выть в укромном углу. А твои родители, я знаю, они не подарок. Аристократы с манерами – красивые сосуды, содержащие опасных демонов.
Были причины, из-за которых я спешил покинуть родовое поместье семейства Кайзер и затеряться в джунглях города. Чтобы не общаться, чтобы не было больше взглядов главы семейства, его тошнотворной гордости, чтобы не было больше липких касаний мачехи. Я спрошу тебя, было ли с тобой тоже самое? И по твоим глазам всё будет ясно без слов.
Семья – это кисло-сладкая конфета.
Мы поддерживали общение, даже когда я уехал и когда решил стать призраком для твоей семьи годами позже. Я мог сдержанно и холодно общаться с приёмными родителями, но не с моим младшим братом, к которому действительно привязался. Помнишь, как мы сбегали по ночам? Конечно, наше общение было не таким, как моё общение с моими кровными братом и сестрёнкой. Но для тебя эта была максимально возможная близость, какая была доступна. Ты доверял мне и доверяешь до сих пор. Я – твой старший брат.
Младшим детям в семьях зачастую приходится нелегко в аспекте, неприметном глазу. Они отчаянно стараются добиться расположения старших, родителей, братьев или сестёр. Стараются не уступить, дотянуться, и привлечь, и сблизиться таким образом. К этому прибавим отстраненности твоего родного отца. Комплекс старшего брата. А у меня свой комплекс героя-защитника. Нет, меня не удивляет наша близость, и твоя тяга ко мне. Меня удивил тот смазанный поцелуй в коридоре дома бабушки.
После моего исчезновения мы встретились вновь несколько лет назад, на похоронах Габи, твоей родной бабушки. Она была бабулей и мне. Мудрая пожилая немка, она любила нас одинаково, не взирая на правду. Для неё мы были её любимыми внуками, и пускай один из них говорил на немецком с лёгким акцентом. Я действительно ощутил её утрату, я должен был быть на похоронах. Мы не виделись несколько лет с тобой. Ты изменился, вырос, возмужал. В тебе почти не было нескладности. И рядом мы походили на кровных братьев. Отчима и мачехи не было. Мы вновь остались в доме Габи наедине, как когда-то прежде. Тишина и присутствие друг друга. Я не знал о чём говорить, а ты пристально наблюдал, будто хотел мне под кожу залезть.
Твои глаза всегда показывали твою истинную сущность. Они показывали, что ты не мальчишка.
Весна в Германии прохладная. Санаторий неподалёку и горячие источники. Твои глаза оказались слишком близко к моему лицу, ты спросил, хорошо ли мне с тобой. Ты когда-нибудь был мальчишкой, парень? А потом смазанный поцелуй в сумраке коридора. Для меня это было по сути своей впервые, я не целовал мужчин. Ты был уверен своих действиях, знал, что творишь. Ты всегда был мужчиной с характером.
Пускай, я и оттолкнул тебя практически сразу – воспоминание осталось, въелось под кожу, заставляя бежать и не оглядываться. И я даже поверил, что сбежал.
Настоящее и мы.
– Я – твой пациент.
– Нет, ты мне не платишь.
– Я твой брат.
– Стерва.
Вот такие у нас разговоры и отношения сейчас. Мы удивительным образом сочетаемы и противопоказаны друг другу. Сочетаемые, потому что давно знаем друг друга. Я давно знаю тебя. Я вырастил тебя, заменив отца, даже на расстояние я был лучше, чем твой родной рядом. Противопоказаны, неосязаемы, потому, что я не знаю то, что не пугает тебя, что позволяет тебе быть запредельно близко ко мне; то, что даёт тебе возможность ложить ладонь на мою грудь и всматриваться в мои глаза; то, что освобождает тебя от сомнений совести, когда ты пробираешься в мою постель. Это пугает меня, завораживает. Это делает тебя свободным мужчиной. Ты знаешь, что это ты, ты знаешь, чего хочешь и не боишься видеть во мне не только брата.
Знаешь, я даже могу сравнить тебя с опухолью моей жизни. Вот только всё еще неясно, злокачественная опухоль или нет. Ты слишком любишь, чтобы навредить мне, но при этом ты шантажом открыл двери моей квартиры. И я почти простил тебя за это. "– Хочешь, чтобы отец узнал, где ты?" – ты знал, что сказать, чтобы я впустил тебя, но по твоим глазам, напряжению в них, я узнал, что ты совсем не стремишься выполнить угрозу. Ты не разговариваешь со своей семьёй и не стремишься вернуться. Не знаю, что у вас произошло. Ты их убил?
Просыпаюсь и спотыкаюсь о тебя в моей жизни, порой фигурально, порой вполне фактически. В последнее время всё чаще фактически: я встречаюсь с тобой на кухне, я сталкиваюсь с тобой в ванной, я задыхаюсь под весом твоего тела, потому что мою грудь ты предпочитаешь подушке. Ты невыносим. Ты долбанный кайенский перец в моей жизни. Или перец халапеньо. Чёрт, я люблю специфичную кухню. В любом случаи. Выгнать тебя из кровати, которая тебе не принадлежит – стоит усилий и порции утренней брани. С такими темпами надо будет подыскивать дом.
И ты действительно мой пациент. Тебе нравится разговаривать со мной. Что еще нужно психологу, верно? Ты мой личный уникальный и интересный случай. Может от того, что ты молод и столь разносторонний, ты – шкатулка, табакерка с чертятами.В тебе много всего. Удивительным образом ты можешь найти подход почти к любому человеку, если хочешь, можешь ощутить состояние другого. Одно твое прикосновение и взгляд, и человек становиться преступником в твоих руках. Что уж говорить про твоё увлечение кровью. Но это вовсе не подростковое, ты вполне осознаёшь, что делаешь.
Да, ты мой братишка – я просто не знаю, что делать с таким своенравным и вместе с тем скрытным подарком судьбы, как ты.
У тебя нет проблем с тем, чтобы сойтись с людьми. У тебя совершенно нет проблем с тем, чтобы найти приключения на свой зад, влипнуть в историю по самое не хочу. Кстати, о твоём заде, у меня создаётся впечатление, что зарабатываешь ты натурой. Против ли я? Я не знаю, что сказать. Я знаю, что ты умён и что ты немец. Порой совсем неправильный, потому что пылу в тебе хватает на всех мужчин и женщин Германии – это уж точно. И всё же есть в тебе национальные черты: ответственность, обстоятельность, пунктуальность, расчётливость, холодная логика, стальная хватка. Ты удивительное и внушающее сочетание животного и машины. Животное, которое многие захотели бы увидеть мёртвым. Но ты никогда не покажешь своих ран, не позволишь кому-то сломать себя, не склонишь головы и не встанешь на колени. При этом, ты изранен, только дано увидеть это не всем.
Я могу оперировать лишь фактами. Факты.
Факт номер один: я столкнулся с тобой в университете Сан Диего. Факт два: я не знаю, что произошло, как ты оказался здесь. Факт три: ты не пришёл ко мне сразу. Факт четыре: ты обращаешься ко мне Александр и прочие производные, Ксандр, Алекс, потому, что тебе так привычнее с детства. Когда меня усыновили, то чата Кайзер захотела имя близкое к немецкому, моё имя сменили. Александр – вариант имени Аластар. Моё настоящее имя тебе ново. Не сказать, чтобы я помогал тебе смириться с ним, но и не поддерживаю имени из нашего прошлого. Факт пять: ты не знал о моей семьей, брате и сестре, но узнал. Ты знаешь мою сестру. И узнал ты её без моей помощи. Я не вмешиваюсь в ваши молодые дела, но к ней не подпущу близко. Потому что ты – не тот. Факт шесть: ты догадываешься, если не знаешь точно, что к сестре я испытываю не только братскую любовь. Факт семь: если мне дано переспать с мужчиной, то это произойдёт с тобой.
|
А тебе всегда хотелось чтоб у тебя был ну, брат там, или сестра. И вот тебе сюрприз. 
У судьбы особое чувство юмора.
графикой обеспечу. будешь первый парень на деревне, отвечаю
я не знаю, как описать какой ты агонь
