Он все никак не мог поверить в то, что это правда.
Рауль, который когда-то с легкостью ездил по Европе, не особенно заботясь о том, в какой стране находится; Рауль, который запланировал поездку в Австралию за три дня и остался там на несколько месяцев; Рауль, который подался в незнакомый мегаполис по ту сторону океана практически без денег и вещей, - и тот же самый Рауль, который теперь даже за пределы Марселя не мог выбраться в одиночку. И это именно он собирается снова лететь в Нью Йорк. Зачем? Догнать прошлое, изменить будущее, наслаждаться настоящим?.. Он и сам не мог дать четкого ответа, да и не очень хотел отвечать – какая, в сущности, разница, если к этому городу его вправду влечет. Нельзя же все оставшиеся годи провести под родительским крылом, нельзя ограничить себя одним единственным городом, сколько бы он ни был хорош. Амбиции, потухшие и притихшие за последние полгода, наконец начали давать о себе знать, разгорелись ярким огнем – и все благодаря Рите Мэй, которая словно почувствовала эту тягу даже раньше, чем сам Рауль ее осознал, и вместо того, чтобы погасить разговорами о сложностях и опасностях, только подлила масла в огонь.
читать продолжение: «Lego House»

Ох, святые тарталетки! Невероятно, ужасно, феерично-катострофически за тебя рада! Как узнала, то чуть было не снесла стол в одном из предприятий общепита, а потом улыбалась, как дура минут 20, а домой ехала, радостно подпрыгивая на ухабах вместе с автобусом! Но давай посмотрим в глаза – возможно, твоему попаданию в табличку я порадуюсь больше, чем ты сам. Поэтому как-то внезапно я поставила перед собой цель – хочу своей болтовнёй сделать так, чтобы ты гордился своей, назовём это, победой, и тебе бы хотелось ещё.
Эх, Руля-симпампуля (чую, уже -100500 гордости хд), мы с тобой повстречались во время перемен что в твоей жизни, что в моей. Совершали ошибки, знакомились друг с другом каждый раз будто заново, ругались… о том, что творили мои бабоньки по отношению к твоим мужикам, так то я вообще молчу! Но всякий грёбанный раз оставалась одна константа – моя чёртова признательность тебе, верность тебе, желание вдолбить в твою крашенную бошеньку одну простую истину: «Всё складывается так, как должно, и это приведёт тебя к тому, что в один прекрасный день ты проснёшься абсолютно счастливым».
Что я ещё могу сказать? Что ты вырастил во мне игрока? Было. Что даже несмотря на то, что я буквально физически чувствовала, как ты на меня забиваешь, я всё равно не могла не оставаться рядом? Тоже упоминалось. То, что своим пинком ты можешь воскресить моё постописание из почти мёртвых? Да я даже день недели могу вспомнить, наверное! Наше общее прошлое короткое, а, быть может, время с тобой пролетает быстро. Но ты всё ещё играешься с моими мозгами, аки котик с клубочком, а я с радостью кричу на тебя от всего капса своей клавы. И это настоящее. Мы никогда не были спокойными х)
И от этого ещё более странно, что при уровне взаимоотношений типа «СЛЫШ ЧО»/«ОЙ, ВСЁ», мы смогли создать именно таких Риту и Рауля. Я перечитала как-то твою заявку на неё. Это совсем не то, что ты ждал, изначально в твоей голове она была совсем другой, а я уже приложила лапу и создала это нечто для тебя. Нечто для тебя, что я тебе никогда не дам в обиду. Но ты и сам её не захочешь обижать) И так странно замечать, что эта странная дружба не прошла мимо глаз манхэттеновцев – критичных и сцепленных друг с другом островитян. Это ж какую нестандартную залипуку мы с тобой запилили, а!
Так или иначе, ты и я в лице Рауля и Риты знаем друг друга уже почти полгода. Новое знакомство, невероятно особенное, которое мы создаём сами своим воображением, своими мыслями, словами. Ты упоминал в посте, словившем табличку, что согласие Риты Мэй на поездку в Нью-Йорк  больше, чем предложение руки и сердца. Что верно, то верно. В лямуры-тужуры-абажуры мы с тобой никогда не сыграем. Не играть нам с тобой романтики головного мозга с иррадиацией на горизонтальные пляски в постели. Но мы способны на большее, мы – чёртовы депеши с их «Higher Love». И хоть я знаю, как легко тебя сманить другими сюжетами (и мы оба знаем, о чём я говорю), как радостно бросаешься ты в этот омут с головой, забывая о тех, кто на берегу этого самого омута ловит плохонькой удочкой редкую рыбу твоих постов, ты всё равно вернёшься из заплыва за драмой, и даже получишь наградку за лучший пост недели на Манхеттене. Просто для меня дружба Рауля и Риты Мэй – маленький уютный уголок в реальном и виртуальном мире, полного всякого не всегда приятного, место, где всегда тепло, где тихо и чуть шёпотом посмеиваются перекатывающиеся волны, и светит самое тёплое на свете солнце Марселя, унесённое ветрами и ритиным Синим Китом на Манхэттен. Место, которое хочется уберечь от всего и от всех. Надеюсь, и для тебя это так. Надеюсь, именно поэтому ты никогда не оставишь Рауля и будешь возвращаться ко мне с постами вновь и вновь.
И вот так всегда. Мыслей много, а как дойдёшь до ворда – такая пустота.
Да и хватит, наверное. Я ж невероятная болтушка. А у Вас, гражданин молчун, мне бы поучиться лаконичности. А суть такова: ты невероятно талантливый и чудесный, ты молодец, хоть и вредина. И пусть ты тот ещё причудливый фрукт, мне с тобой невероятно повезло. Тебе я могу доверить свои цветы и свой улов. И да-да, я люблю тебя. Не заставляй суровую меня говорить эти очевидные истины своими достижениями (НЕТ).   
(с) Рита Мэй

Бен

Мария

Дэвид

Рэй

Элеонор

Натаниэль

Блуждала, конечно, по его соображению мысль прямым маршрутом отправиться домой или хотя бы сразу на точку другого заинтересованного в этой авантюре приятеля, но скука и желание потусоваться среди своих в баре взяли над здравым смыслом верх, и Мэд заключил для начала заскочить к их организованной за свалкой ночного клуба базе - во всяком случае, там всегда можно было повеселиться независимо от времени суток, хотя бы послушать музла, пострелять по бутылкам, завести новые знакомства, с кем-то подраться или просто надраться в самую жопу; причем все вышеперечисленное вполне могло происходить в течении буквально пары часов, и всех это более чем устраивало. Так разве мог Мэдок отказывать себе в приятном времяпрепровождении в не менее приятной компании? Как будто у меня есть альтернатива...  Неопределенно подумалось мужчине, когда тот проходил по пешеходному мосту, сопрягавшему районы и выглядевшему довольно внушительно для подобного назначения, и как-раз на нем, под светом фонарей он вынул сигареты, чтобы остановиться закурить и хоть немного привести в порядок поплывшую куда-то голову вслед за неспешными волнами за перилами, где к тому же торчала какая-то особенно разукрашенная девка, то ли собиравшаяся освежиться в явно нелетних водах сомнительной свежести и химического состава здешнего протока, то ли просто любовалась открывавшейся панорамой, проверяя на прочность собственные нервы. Почему бы и нет?
«Что вы так убиваетесь? Вы же так не убьетесь» Мэд

- А..рт, - мне было сложно говорить из-за першения в горле и возникшего внутри меня кома, похожего на сгусток крови, - твое пле..чо, - я почувствовала, как слеза скользнула из кончика левого глаза и покатилась вдоль моей щечки, пока я смотрела в твои глаза. Видеть тебя живым.. я о большем и не могла просить. Я делаю большие паузы между словами, чтобы набраться больше сил и иметь возможность говорить с тобой больше. Ты.. я вижу твою одежду. Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я закрыла свои глаза, хоть и понимаю, что наверняка не пара часов, а ты.. ты не переоделся, а значит и отказался от госпитализации. Любимый.. я видела, насколько уставшими и печальными были твои глаза, и я.. я попыталась тебя потянуть к себе, но хватило лишь на один хилый рывок ладонью, которым я хотела заставить тебя подняться выше к себе. Пожалуйста. Ты это видишь по моим глазам. Ты видишь, как мне это нужно. Это нужно и нашим детям.. я посмотрела на свой животик. Испуганно. Я.. я боялась, что ничего не смогу увидеть там, но наши малыши все еще были под моим сердцем. Правда.. я все равно чувствовала боль. Как-будто он стал меньше.. Как-будто.. что-то не так, - все.. хорошо, со мной. Все. Труд.. но пока дышать, люби..мый, - твое лицо уже было совсем близко к моему и я жалела о том, что не могу приподняться и дотянуться до него. Жалела о том, что я не могу пробежать пальчиками по твоим морщинкам и забрать из них усталость.
«.я прошу тебя, просто будь» Рене

И когда я, захлопнув двери машины, входила в старый мотель у обочины, пропуская вперед старика Исаака, я уже знала, что никто не выйдет из мотеля живым. Кроме нас с Вайноной.
Коупленд немного нарушил наши планы. Даже приезд Доусона был спланирован – мы знали констебля и того, кто приедет на помощь вместо него, но чертов Коупленд… Мы недооценили его, но с другой стороны, все получилось даже лучше задуманного. Ведь теперь никто и никогда не посмеет подумать, что я убийца.
Бедная маленькая Вивиан, ты так вздрагиваешь от громких звуков, твои волосы, белые как снег, легко колышутся на ветру, а пальцы неистово выстукивают нервную чечетку на любой твердой поверхности. Бедная маленькая Вивиан, мне так жаль тебя.
И твоего мужа тоже жаль.  Но теперь он отомщен.
Я откидываю голову на подголовник. За окном рейсового автобуса злые снежинки снова начинают свою пляску смерти – я закрываю глаза. Уже через несколько дней никто не вспомнит о чудовищных убийствах в мотеле у обочины, а снег погребет остов здания до весны, превратит здание в холодное подобие себя самого – а еще сотрет все следы. Мы оставили окна открытыми во всех комнатах – так что уже сегодня к ночи снег запорошит старые кресла, дряхлые кровати, и кровь, оставшуюся на полу. 
«Мотель у обочины» Алиссия/Вивиан

- Ты как? В порядке?
- В полном.
Ложь - второе спасение после правды. Если бы не она, мы бы все давным-давно бы уже вымерли, ведь утаивать что-то гораздо проще, чем раскрывать правду. Порой даже отвратительную правду. Хотя мне казалось, что Ави не поверила. Смолчала. И на том спасибо.
Возвращался обратно в кабинет чужой компании уже с ворохом мыслей и фраз, которые должны были убедить слабоумных порошковых главарей уверовать в то, что моя реклама поможет им постепенно захватить рынок. От кокаина и его металлического привкуса постоянно першило во рту, не помогала даже жвачка, так что со стороны могло показаться, что я нервничаю, внимательно ловя каждое слово оппонентов и запивая его водой из здешнего буфета для рабочих. Ничуть. Я был спокоен, как обычно, только вот усидеть на месте не мог.
На улице уже стемнело, когда мы с Ави покинули здание и я помог ей застегнуть серое пальто.
- У тебя еще осталось одно дело на сегодня.
- Правда? Видимо, я забыл. Ну, во всяком случае, для того ты у меня и есть, чтобы не упускать из виду каждую мелочь.
- Я тебя отвезу, все в порядке.
«don't nobody know my troubles but God.» Бенедикт

Ну всё, - решила девушка. - Началось.
Игра на нервах. Кто первый сдастся. Кто первый не выдержит. А впрочем, есть ли разница, если под градом пуль могут полечь все? Когда её подкосит чья-нибудь шальная пуля, неужели ей будет дело до того, кто это всё заварил? И всё же потенциальная смерть от оружия человеческого казалась куда как благороднее, нежели от зубов и когтей недочеловека, которого Скай предпочитала держать в поле зрения. Если, конечно, в смерти есть что-то благородное.
Парень психанул. Странно, Скайлар думала, что первой будет она - хорошо, что никому не было видно, как тряслись её поджилки. Что ж, парень спас её репутацию, так что при случае, если их не застрелят, нужно будет его поблагодарить.
И всё же, несмотря на непосредственную опасность от банды во главе с Одноглазым Пиратом Джо, как окрестила его девушка, она не решалась оставить в покое их пленницу, зная не понаслышке, сколь опасно недооценивать пленного врага даже в разгар битвы. Скайлар не доверяла её внешнему спокойствия, не верила, что она внемла увещеваниям Дитриха.
Идиот, - мелькнуло в голове девушки, когда парнишка кинулся на мужчину из другой банды. Разумеется, он отхватил прикладом. И хотя Скай могла предположить, насколько это больно - а кровь на лице юноши не оставляла сомнений, что силушку-то Клинч приложил - она даже не поморщилась. К сожалению, даже в мирном поселении ей приходилось наблюдать картины и пострашнее. Сохранять каменное лицо - что может быть проще?
«Самый страшный монстр - это человек...» Джордан/Скайлар

Оркестр играл приятную музыку – Нора слышала ее краем уха, чуть повернув голову в сторону, она видела приоткрытую раму окна, разгоряченный огнем в разожженном камине воздух встречался с морозом улицы, заносившим в наводненное людьми в дорогих туалетах помещение мелкие искорки снега. Какая-то дама демонстративно чихнула и официант, одернув манжеты рубашки, поспешил к ней, закрывая окно и задергивая бархатные портьеры, вместе с тем возвращая взгляд Онории к вензелям, украшавшим строки однотипного в подобных заведениях меню. Ей не хватало свежего воздуха. В помещении было слишком душно, или все же в ее груди зарождалось волнение, предвещавшее итоги встречи с сидящим напротив мужчиной, что не скрываясь рассматривал ее. Впрочем, молчаливая пытка неловкости не стала затягиваться слишком надолго, разрываясь со стороны пригласившего неожиданным вопросом, на который женщина лишь кивнула, подтверждая, что понимает о чем говорит Харрисон. Во всяком случае, собака в их доме была, и тогда, когда сама Нора была возраста Арлин, и сейчас, вот только уже не у нее, а у дочери. И вопреки повествованию, девочка совершенно не была готова к тому, чтобы запирать своего любимца в комнате, или отказывать тому в такой малости, как ужин из собственной тарелки за общим столом. Еще один странный член их семьи, повадки которого оставалось лишь терпеть. Арч младший.
«She has gotten lost in the crowd» Нора

Sense and Sensibility

Лучшая игра недели

Обычно свет не выключали надолго, то ли подрубая резервные источники питания, то ли устраняя неполадки в рекордные сроки, учитывая стоимость жилья в этом районе. Однако за правильность таких выводов он не ручался, ибо периодически пропадал из дома на достаточное количество времени, чтобы не замечать очевидных вещей, вплоть до тотального потопа, если тот ликвидировали до его возвращения. Выключаясь на несколько минут, а то и на полчаса, Флинн то и дело открывал глаза, проверяя, не возобновили ли подачу электричества. Сон выходил дёрганным, прерывистым и не несущим в себе отдых. Отопление в летний период не работало, а вот окно следовало открыть хотя бы на проветривание. Ему постоянно казалось, что в комнате чересчур душно и жарко, отчего одеяло давно сбилось в ком где-то в ногах, а к пробуждениям, когда Хэйвуд пребывал в какой-то поверхностной полудрёме, прибавлялась головная боль. После тяжёлых нагрузок, физических упражнений или бега, немного позаброшенного в последнее время, никаких проблем не возникало. На самом деле он вообще не мог вспомнить, когда они были, но сейчас при отсутствии физических нагрузок и чрезмерных умственных переутомление зашло за ту черту, когда сон свисал клоками, оставляя Флинна открывать глаза, видеть очертания предметов в комнате, слышать продолжающийся за окном ливень, но всё равно не до конца понимать, где и когда он находится.
Флинн

Шипя и подпрыгивая на одной ноге, Джин продолжала прислушиваться к звукам, раздающимся внизу, одновременно надеясь, что поднятый шум мог спугнуть того, кто бродил по первому этажу, и боясь, что он привлек нежелательное внимание, которое прямо сейчас и будет проявлено в адрес не спящих жильцов. Прикусив губу, заменяя одну боль на другую, девушка постаралась задержать дыхание, чтобы слышать лучше, но тут же отвлеклась от этого занятия, когда ладонь Хэйвуда, тепло которой опалило даже сквозь ткань футболки, легла на её талию и притянула к кровати. Присутствие Флинна уже не раз прогоняло её страхи, давая ей твёрдое, непоколебимое ощущение полной безопасности, в которой нет места никому, кто мог бы ранить или причинить боль, где все кошмары прошлого исчезали, натыкаясь на монолитную стену спокойствия и уверенности. И несмотря на произошедшее в переулке, Джин продолжала тянуться к нему и верить, что он сможет спасти её, если и не от внешних угроз, то от тех, что крылись в памяти, выходя из-под контроля, когда нервы натягивались до предела, а одиночество становилось невыносимым. Она знала, - он спасёт её, как делал это уже не раз, принимая в свои объятия и отгоняя монстров, которые для неё всё ещё жили под кроватью, а иногда и не только там. Порывисто выдохнув, девушка проследила за тем, как Флинн встаёт, опираясь на костыли, проходит по комнате, а потом и исчезает в коридоре. Переплела пальцы, сжимая, напрягаясь и вслушиваясь в происходящее.
Джиневра

Once upon a december

Машина мягко припарковалась у кафетерия, где у Хелен была назначена встреча с журналисткой по имени Габриэлла де-Нуар. Красивое имя. Оригинальное, такое, наверное, приятно произносить – Габ-ри-эл-ла, как вишневая карамелька на языке, сунуть за щеку и катать языком – Габ-ри-эл-ла.
«Интересно, какая она?»
Хель любила людей. Хель любила общаться с людьми, и поэтому никогда и никому не отказывала в интервью. Она хотела, чтобы ее читатели знали ее, как человека, а не только как автора книг.
Закрыв машину и поставив ее на сигнализацию, Хелен удобнее устроила на плече сумку и направилась к входу в кафе. Она не надела шапку (ух и разозлился бы папа!), так как рассудила, что пройдет только от машины в помещение и обратно, но снежинки все равно запутались в темных коротко подстриженных волосах беспечной писательницы, и она почувствовала себя гораздо лучше, зайдя в пахнущее теплом и выпечкой кафе.
Хелен

Если быть достаточно честным человеком, то, по правде сказать, Габриэлла никогда не любила зимний период времени. Конечно, всё вокруг красиво, всё белым бело и прекрасно, везде чувствуется предновогодняя атмосфера:  магазины наполнены игрушками, на каждой улице играет всеми известные композиции, позволяющие не забыть, что скоро наступит, люди становятся радостными, улыбаясь на каждом шагу, а мороз по своей доброй воле не перестает кусать каждого за щеки, делая их ещё более красными, чем они есть. Всё это, безусловно, очень нравится девушке, ведь они с мамой и бабушкой часто в небольшом домишке устраивали себе запоминающиеся праздники, но то, что всегда приходится одеваться в несколько слоёв одежды, терпеть вечные морозы и бураны,  особенно, когда ты - дикий мерзляк, как-то не умоляет всего выше перечисленного. Бриэлла была не в особых ладах с зимой, потому что человек, родившийся летом, по своему обыкновению привык к теплу и жаркой погоде.
Габриэлла

Better to not know than to endure this silence

Или ты опять врешь, Дей?
Сколько можно?
Убирайся из моей головы.
Разницу между психологом, психиатром и психотерапевтом Дей так и не поняла, хотя проштудировала огромное количество статей в сети, пока в глазах не стала отчетливо ощущать песок, а на щеке не отпечатался след от клавиатуры ноутбука, с которым она заснула в обнимку после сногсшибательного ультиматума брата. Та пятница не предвещала беды, тяжелый рабочий день при новом начальнике, с откровенным наплевательским отношением к своим подчиненным и заботами лишь о собственном благополучии и продвижении. Мистер Гамильтон дал это понять с самого начала, даже раньше, чем переступил порог отдела. Непомерный орел властности и эгоизма, вперемешку с цепкой хваткой и внимательным взглядом, подмечающим каждые детали. К концу первой недели англичанин знал сотрудников в лицо, при этом совершенно не заботился о них, изучил все проекты прошлые, нынешние и будущее, и требовал на подпись каждый листочек, никаких поблажек, уступок – ничуть не лучше лагеря строго режима или интернета. Те, кто привык к жестким рамкам по жизни, встретили новые порядки без проблем, кто-то уволился, кто-то смирился, но противиться никто не посмел.
Дейна

Сколько раз Салливан слышал в отношении себя и всей профессиональной братии обвинений в шарлатанстве? Сколько раз его самого называли выскочкой и сосунком? Он и сам, наверное, уже не мог точно сосчитать. На последнем съезде психотерапевтов, где доктору Салливану нужно было прочитать доклад по реабилитации после автомобильных катастроф, уважаемый в профессиональном сообществе коллега, услышав разговор Мэтта с доктором Молли Сандерс, симпатичной, слегка полноватой кареглазой шатенкой, специализирующейся на семейной терапии, которую он все пытался уговорить на ужин, заметил, что место Салливана не в кресле психотерапевта, а в главных ролях провальных авангардных фильмов. Но даже это не особенно расстроило мужчину. А слова нового клиента тем более даже не пошатнули его самоуверенность: Мэтт прекрасно знал и свои сильные, и свои слабые стороны, но до действительно слабых сторон и болевых точек человеку, который видит его второй или, быть может, третий раз в жизни, добраться будет не так уж и просто. Навскидку Салливан мог назвать лишь двух человек, которые знали о его слабостях: доктор Харрис, его постоянный психотерапевт и вивисектор душ, с которым он был вынужден общаться для получения достаточного количества часов личной терапии для Европейского сертификата.
Мэттью

С закрытыми глазами

Девушка потихоньку приходила в сознание, не понимая в какой из версий расколотого мира  находится. Правда и страшный вымысел стали так похожи. Границы стирались.. Что произошло в реальности? Когда? С кем? Безэмоциональность помогала мыслить  ясно. С возвращением боли эта функция отключилась. Мария погрузилась глубже в сумасшествие.  Рядом слышались шаги и скрип мебели. Тяжелый вздохи смешивались с завыванием ветра. Она лежала, как парализованная. Приступ  мог привел к инсульту. С большой долей вероятности Бетанкур осталась заточена в недвижимый саркофаг своего тела. Страшная догадка ударила по вискам. Паника пришпорила сердце.. но глаза оставались закрыты.. Она застряла где-то между.  Испуг опять отрубил пробки в сознании.. чувствуя, Ри на гране нового приступа.
Ее звали обратно. Долго. Настойчиво. Умоляли. Требовали. Просили. Мария.. Мария.. Мария.. Голоса отбивались от стен и казалось из ушей пойдет кровь от неприкрытого беспокойства говоривших. Девушка поморщилась. Тихо застонала, давая понять, что слышит. Лишь бы голоса затихли. Однако ее не отпускали обратно в блаженную пустоту.
- Мария, ты меня слышишь? Это доктор Сильвер…- каждое слово произносилось внятно и четко, будто док непрестанно ковырялся в ее мозгах. Знал, что настройки восприятия сбились нахрен. Постоянные фоновые шумы сводили с ума, не давая разобрать сути. Она продолжала лежать бревном. Тело онемело и не подчинялось.
Мария

Паника вновь подступала к горлу. Хватая костлявыми руками, начинала душить. Бен не мог видеть девушку такой... такой бездвижной и почти неживой. Склонившись над ней, он ухватил ее за плечи. Тормошил. Звал по имени. Молили и приказывал открыть глаза. Ни одна форма обращения не срабатывала. Опять начинал метаться по комнате. Помещение давно выветрило запах его лосьона. Бен закрыл окно. Не хватало еще, чтобы Мария простудилась. Ее организм ослаблен и нуждается в тепле. В чем еще он нуждается... Бен понятия не имел. Все же стоило отвезти ее в больницу! Ждать больше не было сил! Он метнулся в выходу, когда его остановил дверной звонок. Бен замер у порога, лихорадочно пытаясь сообразить, кого это могло принести. Он понятия не имел, сколько сейчас времени и какой день. И кто так отчаянно трезвонит в дверь?! Голова взрывалась от нарастающего шума, когда он дернул на себя входную дверь. В глазах читалась злость. Кто бы это ни был, он не вовремя и норовит быть спущенным вниз по лестнице.
- Чего надо? - воздух больше не проникал в легкие. Бен задышал чаще. Грудь яростно вздымалась и опускалась. - А, это вы. Вы не вовремя, - сквозь прищуренный взгляд он разглядел друга-доктора. Тот как и в прошлый раз был прилично обет и собран, но на лице читался немой вопрос.
- Что с вашим лицом? - Бен толкнул дверь, не удосужив гостя ответом. Пробурчал что-то невнятное себе под нос. Он никогда и не был общительным малым.
Бенджамин

Собака бывает кусачей только от жизни собачьей

Соотнести собственные слова о выжившем из ума деде с невозможностью оформления опеки в этом случае не составило труда. Поэтому, когда осознал, к чему относилась эта реплика и почему была произнесена, не смог сдержать легкую улыбку. Что было непозволительным для Рика Адамса – семейного адвоката. Но так естественно для обычного человека. Искренне сочувствующего подростку, оказавшемуся буквально под колпаком, и, безусловно, его понимающего.
На короткое «не хочу» мужчина только кивнул. Если он и рассчитывал на что-то большее, этим расчетам не суждено было оправдаться. Да и зачем врать? Рик еще до того, как задавал свой вопрос, предполагал, как может ответить мальчишка. И такой ответ был полностью в его праве. И даже не удивлял. Как и это решение.
Единственное, что не нравилось Адамсу – когда экспертиза подтвердит родственные связи, Ретт на этом не успокоится. И суда не избежать. И ему, Рику, придется отстаивать интересы Рэйнза-старшего в опеке над собственным внуком. Разумеется, при должной подготовке он найдет способ, чтобы как минимум поколебать уверенность судьи в том, что ребенок должен остаться с отцом, но… Тут снова всплывает уже неоднократно заданный себе вопрос – хочет ли он это делать? На который, к сожалению, ответа нет. А если и есть, то господину адвокату Адамсу он совершенно не понравится. К тому же тогда всплывет то, что Кевин сделал таки экспертизу в тайне от отца. И последнему вряд ли понравятся подобные секреты. Хотя в этом случае пацан наверняка сумеет найти слова, чтобы объяснить это «недоразумение» своему отцу.
Рик

- Извини, если нарушил твои планы, - принес формальные извинения, забравшись в машину и пристегнувшись. – Не подумал, что нужно предупредить о своем приходе, согласовать время и все такое.
Честно говоря, возможность прийти сюда именно сегодня, а не завтра, тоже появилась спонтанно. Поэтому угрызений совести особенно не наблюдалось, по крайней мере, в отношении Адамса. Кевин отлично понимал, что если не сегодня, то, скорее всего, и никогда. Он нервничал. Не показывал вида, держался, но переживал и волновался, что, наверно, естественно в его положении. Где-то внутри подспудно грыз мучительный червячок сомнения, не предает ли Кев этим поступком доверие отца. Однако всё, чего он хотел, - это доказать Рику, насколько тот не прав, подвергая сомнению письмо матери. «Анализ сделают – и всё закончится», - пытался успокоить себя Кев, но успокоиться в полной мере у него всё-таки не получалось.  Переступить порог лаборатории оказалось труднее, чем он предполагал.
И всё же он сделал. Сделал этот шаг. Серьезно уточнил что-то насчет экспертизы. Серьезно достал из сумки конверт с отцовской прядью волос. Столь же серьезно передал ее специалисту, попутно ответив на несколько вопросов. Свои ответы уже и не помнил даже, уходя.
- Мне нужна копия счета. Или чека, - отозвался, всё ещё пребывая мыслями там, за дверью, и понимая, что потерял покой еще как минимум на две недели, и непонимающе посмотрел на Рика при словах об отце. Беспокоится? Нет.
Кевин

Алиссия
посмотреть

Эмили
посмотреть

Скарлетт
посмотреть

Рипли
посмотреть

Рауль
посмотреть

Вероника
посмотреть

Игроки года:

Дамиан Лука
Каррера

Энджел
Харт

Рокки
Мун

Сид
Осборн

Рауль
Ранье

Лучшие мужские образы:

Матиас
Росси

Дамиан Лука
Каррера

Рауль
Ранье

Рэй
Макинтайр

Грэм
Ренделл

Лучшие женские образы:

Алесса
Монтгомери

Элизабет
Уотсон

Маргарет
Каррера

Джиневра
Джеймс

Камилла
Хаммел

Лучшие драматические образы:

Натаниэль
Джейкобс

Марсель
Коти

Мелисса
МакАллистер

Алистер
Голд

Медея
Сфорца

Самые неординарные образы:

Рита Мэй
Сорель

Мэдисон
Монтгомери

Аллан
Грей

Элин
Джонсон

Рэйчел
Рассел

Лучшие юные образы:

Элеонор
Макинайтр

Лианна
Рид

Лаура Грейс
Кларк

Джемма
Таггарт

Сэм
Дармоди

На стороне закона:

Флинн
Хэйвуд

Екатерина
Тармашева

Томас
Эллрой

Адам
Миллер

Уильям
Эллис

По ту сторону закона:

Джонатан
Престон

Рокки
Мун

Энджел
Харт

Алексей
Морозов

Зеро Зет
Блэк

Истории о любви:

Натаниэль
и
Кристофер

Дамиан
и
Маргарет

Рокки
и
Энджел

Дэвид 
и
Каролина

Бенджамин
и
Мария

Истории о наваждении:

Томас
и
Алиссия

Джонатан
и
Сид

Трэвис
и
Андромеда

Рэй
и
Медея

Юджин
и
Оушен

На пороге большего:

Дитрих
и
Аллан

Флинн
и
Джиневра

Уильям
и
Эмили

Йон
и
Густаво

Рауль
и
Рита Мэй

Лучшие семейные истории:

Семья
Окессон

Семья
Аддерли

Семья
Монтгомери

Семья
Тредгуд

Семья
Джонсон

Крепкие родственные узы:

Коннор
и
Джонни

Джефф
и
Дианна

Леонардо
и
Летиция

Джозеф
и
Ирэн

Тристан
и
Моргана

Прорыв года:

Рита Мэй
Сорель

Уильям
Эллис

Натаниэль
Джейкобс

Кристофер
Вардлоу

Юджин
Хартман

Активные жители форума:

Дейна
Салливан

Эмили
Хилл

Рэй
Макинтайр

Медея
Сфорца

Рипли
Купер

Герои года в области творчества:

Джонатан
Престон

Амелия
Мориарти

Анна
Уэйт

Дейна
Салливан

Мэдисон
Монтгомери

Каждый вечер, день, утро или любое время суток, когда у Флинна выпадала возможность хоть на несколько часов провалиться в сон, начинались одинаково с вызубренной фразы, повторяемой про себя по нескольку раз обязательным ритуалом. Никаких сновидений сегодня… никаких сновидений сегодня. Иногда он забывал сходить в душ или почистить зубы, иногда пренебрегал куда более серьёзными вещами, но фраза оставалась неизменной, сначала превратившись в привычку, а потом едва не встав на одну планку с дыханием, ибо о нём тоже никто и никогда не думал, просто дышал. Может быть, кошмарам и не оставалось места в жизни Хэйвуда, может, он лишал себя достаточно ярких и красочных картин, чтобы помнить о них на утро, но он не задумывался об этом, каждый раз засыпая с ощущением, что через некоторое время просто откроет глаза и продолжит с места, на котором прервался. В данный момент, глядя на мелкую, он шёл взглядом от её растрёпанной макушки, спускаясь ниже и абсолютно не представляя, что скрывается под её майкой. Зрением. Что касалось осязания, то её тело открывалось перед ним легко и просто, для чего не стоило напрягаться или усиленно подключать фантазию.
читать продолжение: «Sense and Sensibility»

Хэйвуд, я так рада, что могу это написать, ты себе не представляешь, что именно ты, именно так, на том самом пороге, на котором мы застыли, как кошак, которому вроде бы и надо в комнату, а вроде бы и нет. Каждый твой пост – это целый ворох подспудных вопросов, зарождающихся, готовящихся к взращиванию и открытию, открываемых и уже открытых. Каждый пост – это история в глубь, развитие персонажа, который давно отвык развиваться, застыв в самостоятельно созданной капсуле, где ему спокойно. И очень ценно наблюдать за тем, как он заново учится чувствовать, как, наверное, когда-то учился заново ходить. Я поздравляю тебя с постом недели. Конкретно этот пост действительно является одной из тех точек-меток, колышков, вбиваемых на память по всей длине пути, где ничего вроде бы важного не планировалось, но оно произошло. Тот элемент случайности, который открывается неожиданно, когда садишься писать пост. Здесь это слово «люблю», прозвучавшее так, как не должно было. И как ты сам сказал, совсем не про вафли. Хотя, может, и про вафли тоже, смотря, что называть вафлями и с какой стороны на них смотреть, ведь так?
Твои посты вдохновляют меня. Я всегда жду их с нетерпением и читаю, затаив дыхание. В каждом из них меня всегда ждёт новое открытие, маленький кусочек мозаики, который станет дополнением к уже написанной истории. Той, которую мы уже обсудили, продумали и перепродумали десятки раз, и всё равно продолжаем находить что-то новое. И я действительно надеюсь, что нам удастся устроить август в апреле, в двухлетнюю годовщину знакомства, как нашего, так и ФлиДжин. Ведь кажется иногда, что мы идём к этому целую бездну времени. Я очень рада, что ты есть у меня, не просто как соигрок, но как друг. Поздравляю тебя ещё раз. И ждуждужду с нетерпением новых прекрасных постов мнемнемне.   
(с) ДЖИН

Медея

Кэтрин

Итан

Анастасия

Элеонор

Дамиан

Ее руки окрашены смесью эмоций, на ладонях появляются целые жизни, причудливые сплетения и оттенки цветов, которые значат для нее нечто большее, чем просто способ выразить застрявший в голове образ. Рваные линии вплетаются в причудливый орнамент слияния света и тени. Ей поразительно близок импрессионизм, но она больше любит акварель. В мазках масляной краски слишком много шероховатости и неровности, тяжелые влажные крошки падают на подпол юбки, превращая грубый лен в произведение искусства. Вот капля отчаяния упала к беспечности, оставила яркий след рядом с безнадежностью.
- Потрясающая картина, - она вздрагивает от голоса за спиной, испуганно поднимает глаза. За спиной стоят трое, завороженно смотрят на холст.
Они всегда стоят за спиной, когда обломки карандашей выводят на белом листе, разрывая его щепками вокруг стержня, они смеются и говорят, что каракули не получились. 
«упадет человек, в небо аист взовьется» Фрея

Мне хочется его убить. Любовно придушить подушкой, которую его руки в данный момент тесно прижимают к груди. Надеюсь на её месте он представляет меня, а если нет - тогда пора точить ножи. Во сне Кристофер самое прекрасное из существ и по уровню "мимишности" способен конкурировать с детенышами панды и котятами, которые давным-давно заполонили просторы интернета. Мой ласковый и нежный зверь с трехдневной щетиной, трется носом о подушку, что-то мямлит и вовсе не желает просыпаться. Так уж сложилось, что его биоритмы не совсем соответствуют моим, ведь Кристофер по сути ночной житель: работает по ночам, ложится спать утром, а просыпается ближе к вечеру. С недавнего времени я начал подстраиваться под его режим, так как отныне нас связывают не только любовные отношения, но и рабочие. Жаловаться на недостаток времени проведенного вместе не приходится. Впрочем, я был бы во сто крат счастливее, если бы Крис сдал оборону и переехал жить ко мне. Будь так, у него появились бы не лишние пара часов в сутках, которые Вардлоу тратит на дорогу от дома до работы. Живя в огромном мегаполисе, ты просто обязан учитывать возможность проявления нежеланной непунктуальности.
«All I want for Christmas is...» Натаниэль

Вздохнув, Лорен перевернулась на бок, отвлекаясь от обычного городского зрелища: игры теней и света на потолке. Она прижалась щекой к прохладной наволочке из выданного Элиасом комплекта, совершенно свежего и едва не хрустящего от чистоты, лот ткани приятно пахло каким-то растительным кондиционером и этот аромат навевал мысли о долгожданном и давно заслуженном сне. Ло потребовалось ещё несколько минут, чтобы сдаться ему, позабыв, на время, о своих тревогах и восторгах этого дня, так неудачно начавшегося, но закончившегося вполне обнадёживающе, а всё благодаря её спасителю. Надо признать, Лис не слишком походил на рыцаря в сияющих доспехах или на принца, или просто на красивого и успешного молодого наследника, если на то пошло, но он был внимателен к ней, совершенной незнакомке. Он был милым, очень естественным, забавным и открытым. Лорен поймала себя на том, что улыбается, вспоминая его лицо, и так, с улыбкой на устах, она отплыла в страну сновидений, задержавшись на самой светлой мысли из всех, населявших её беспокойную голову настойчивым зверинцем.
«Скажи: "Панда, привет!"» Лорен

Суетный город заставлял дышать его. Короткими рывками, своими криками и гомоном он пробивался сквозь безразличную толщу собственных мыслей и притупленных чувств. Щелкая зажигалкой, Марсель курил, вдыхая пряный дым широкими ноздрями, пока другой Марсель - портовый, пахнущий рыбьей чешуей и трудовым потом моряков, беззастенчивый, как разукрашенная шлюха, брутальный, как стопка водки в замызганном баре, - шумел под ногами балкона, сложенного из витиеватых железных прутьев, игриво намекающего на барокко. Из номера отеля слышалась музыка, сжимающая тисками горло. Музыка искренняя и отчаянная, и Коти было так больно от осознания, что никогда больше он не прочувствует эту печаль полной грудью, не выпьет ее из бокала до дна. Даже печаль ушла, оставив его ни с чем.
- Nous avions dix ans а peine tous nos jeux йtaient les mкmes. - он слышал мужской голос краем уха, но даже не повернулся в его сторону. Пронзительный звук скрипки заставил его закрыть глаза и долго выдыхать из себя дым. Куда-то туда, в вечерний воздух, пока не наступит асфиксия.
«о еде и прочих бесах.» Марсель

Больше всего на свете я боюсь, что однажды Эш, поняв весь идиотизм нашей ситуации попросту уедет обратно. Любовь любовью, но когда деньги буквально находятся на подсосе и взять их в достаточном количестве, грубо говоря, не откуда, тогда чувства отходят на второй план. Можно сколько угодно утверждать, что с любимым рай и в шалаше, но стоит столкнуться с действительностью и оказывается, что комфорт куда как важнее. Эш, конечно, избалован, но не настолько, чтобы быть совершенно без понятия и закатывать истерики по поводу и без. Бывали моменты, но их я списывал на период адаптации к новым условиями. Но в редкие моменты я все равно чувствовал себя виноватым. Да и что это за любовь, когда в брюхе постоянно урчит?
Мы с ним всегда были из разных миров. И хотя мне не приходилось нуждаться в юности, да и для одиночки я тоже жил неплохо откровенно не бедствовал), то с возвращением в мою жизнь Оушена мне пришлось над многим призадуматься. В частности о том, чтобы найти работу, способную покрыть его запросы и общие потребности. Впрочем, не одно это заставляло меня задумываться над нашей дальнейшей совместной жизнью. В ней все еще было не так гладко, как мне бы того хотелось.
«работа не волк, работа - тюлень любви» Юджин

За  окном идет снег. Это какое-то безумие. Какой снег в конце октября?
За окном идет снег. Снег – это хорошо. Снег все сгладит.
Элис смотрит за окно. Элис думает оказаться мыслями где-то там, но это дохлый номер. Элис злится.
На Марлу Беннет, на себя, на Уильяма.
Еще слишком рано, и Элис не может. У Элис замирают руки – рано. Еще несколько часов, приговор окончательный, обжалованию не подлежит. (Не подлежит?)
Элис поворачивает голову и смотрит прямо перед собой. Темно-бордовая стена, тонкие вертикальные полосы. Вертикаль – совершенна. Невозможно игнорировать вертикальную ось при выражении моральных величин. Элис ничего не пытается выразить, и все же, принимает полосы на обоях за ось.
Еще слишком рано, и Элис поднимает шарф, вытягивая его параллельно орнаменту на стене. А что, если?..
«silent night» Шарлин/Элис

still here

Лучшая игра недели

Жизнь, впрочем, показала ему, что он порядком ошибался, однако была одна сфера, в которой Ранье чувствовал себя более чем уверенно. Музыка. В музыке он понимал вне зависимости от существующих канонов, от тысяч написанных книг, от учителей и подражателей – у него было свое собственное чувство, позволяющее ему разбираться, достойно ли звучит то, что он пишет, и есть ли смысл в том, чтобы продолжить. Он мог делать ошибки в импровизации, мог шлифовать технику, но всегда точно знал – задумка написанного, даже еще только появившаяся в голове, всегда будет правильной и годной. Можно было звать это интуицией, чутьем или самоуверенностью, но это всегда было так.
Джульярдская школа музыки то и дело пыталась доказать обратное.
Лекции по композиции виделись Раулю чем-то вне человеческого понимания, но они были обязательными для посещения, если хотя бы здесь он хотел получить высшее образование. И он ходил, день за днем, неделю за неделей, обычно садился в последних рядах и пытался отключить мозг и просто следовать тем правилам, которые здесь навязывались.
Рауль

До конца пары оставалось двадцать минут, Уилл задумчиво глянул на часы и решил, что время привнести в жизнь студентов ещё немного радости подошло. Мягко прервав дискуссию, он отпустил их на все четыре стороны, а сам остался наедине с кипой аттестационных работ, уныло лежащих на столе. Их нужно было проверить до завтрашнего дня, а Грант совсем погряз в других школьных делах, чтобы у них вспомнить. Даже преподаватели иногда забывают о дедлайнах и делают все в последний момент.
С праведным смирением он погрузился в бумажную работу, как неожиданно его отвлек резко материализовавшийся силуэт у двери. Уилл удивленно посмотрел на Рауля, прикидывая, что он тут мог забыть. Его натянутые вопросы заставляли улыбнуться - Грант преподавал слишком давно, чтобы уметь читать между строк объяснения студентов. А позиция Ранье была, мягко говоря, слабенькой. Но Уильям был в слишком хорошем настроении, чтобы играть в строгого преподавателя.Он насмешливо усмехнулся и слегка приподнял брови, глядя на стоящего у стола француза.

Уильям

Why are we Strangers?

Бартон не любил серьезные разговоры. С самого детства, когда отец говорил, что им нужно серьезно поговорить это означало, что ничего хорошего из этого не выйдет. Кто вообще придумал это глупое выражение: «Нам нужно серьезно поговорить?». О чем? Зачем? Бартон не любил слушать. Он предпочитал, когда слушают его. Внемлют каждому его слову. Словно только он. Может сказать нечто стоящее на всем белом свете. И каждый раз, когда Ева начинала диалог с этих слов. Бартона приводило это в ярость. Хотелось махнуть рукой, закатить глаза и уйти. Словно эта женщина совершенно ничего не понимает. Ее задача родить для него наследника, а не вести глупые разговоры. Она лишь способ успокоить отца. Чтобы тот подумал, что сын наконец встал на правильный путь. Глупая, глупая Ева. Со своими глупыми разговорами. И еще более глупыми идеями. Ведь вначале их брака. Бартону даже казалось, что у них действительно может, что-то получиться. Умная. Красивая. Образованная. Такое впечатление она оставляла о себе. Но потом, как и со всеми. Ему стало с ней скучно. Ох уж эта бесконечная скука.
Алексей/Клинтон

Эта напыщенная самоуверенность с какой мне отвечал Бартон меня обескуражила. Мой рот так и остался приоткрытым, даже не помню, когда точно я сообразила, что выгляжу глупо и захлопнула его, захлопнула лишь затем, чтобы стиснуть свои жемчужные зубы. Именно в такие моменты, когда Клинт был абсолютно уверен в своей правоте, когда переворачивал все вверх дном, я начинала чувствовать внутри себя не сочувствие к этому человеку и не очарование, которое никогда не было в нашей паре взаимным, а злость. Самую настоящую, самую жгучую злость…и совсем немного стыда. Возможно я действительно где-то была слишком неосмотрительной, что меня можно было уличить во флирте или даже связи с другим мужчиной, но Господи, неужели он правда думал, что я бы спала со своим психотерапевтом? Для картинности я разве что не всплеснула руками, как подобает женщине, которую ложно обвиняли. Впрочем, это было неважно, договорим Клинт моментально развернулся ко мне спиной, всем своим видом показывая свое нежелание обсуждать что-то в дальнейшем. Был ли смысл доказывать ему обратное, цепляться за отдельные слова, оправдываться? Думаю, нет.
Ева

Все, что нас не убивает, делает большую ошибку

...Луч солнца пробивался сквозь широкие окна и слепил глаза своим ласковым теплом, усыпляя и без того разморенного мага, что с трудом различал сквозь блики перед взором молодую златокудрую женщину в глубине спальни, что умывалась из ушата с чуть подогретой магией водой. Катран любил свою жену, но с каждым прожитым рядом с ней днем, ему начинало казаться, что знает о ней он куда меньше, чем даже на самой заре их знакомства, когда они еще оба были отчаянно молоды и страстны в своих научных изысканиях. Она скрывала за прелестью черт какую-то глубокую тайну, которую мужчина привык ошибочно причислять к обычным женским чарам, не доступным его пониманию. Хотя, с тех пор как ей предложили должность в разработках шахты орихалковой руды, она стала от него все больше отдаляться, нисколько того и не показывая. А он, между тем, сто лет уже так не отдыхал - просто провалявшись все утро в постели и, при том, ни разу не собираясь ее покидать.
- Ведро воды бы выпил, - лениво произнес колдун, потянувшись в кровати, но позы так и не сменив.
Рэй/Дракон

- Меня учили полынь от ромашки отличать! А ты видно и вовсе проспал лекцию, где про тлетворное влияние зазовок на мужские головы рассказывали. – Возмущение смешалось в голове Рады с радостью от встречи и от того, что не успела болотная падаль околдовать и разума лишить этого горемыку, и будто бы вернулось все на свои места, а весь сор из избы с недомолвками и непониманием, взаимными обидами и недоверием, был выметен прочь за ненадобностью. И пусть это чувство было не долгим, подогреваемым ощущением опасности и магией, заклинаниями, которые невзначай разлетались вокруг, пока настырная тварь не перестала рыпаться и, наконец, затонула в своей трясине, а травница не опомнилась, и чуть было не бросилась следом. – Ну вот, опять! То вурдалака мне загубил, теперь зазовку… а ее зубы и волосы на рынке знаешь как сложно найти?!
Рада рассерженно мотнула косой, перебрасывая ее себе на грудь и начала потихоньку шлепать за магом, проваливаясь в трясину и безнадежно потеряв в ней один сапог, отданный в жертву местной кикиморе, чтоб помодничала перед подружками, если те еще остались.
Медея/Радея

Опасные дороги ведут к приключениям

Казалось, что картинки будто из диафильма стоят передо мной. Мне казалось, что до сих пор хожу по родным с детства улочкам, но таким чужим, успевшие измениться за четыре с лишним лет, что отсутствовала в родной стране. Не все, но многое, конечно, изменилось. Ни что и ни когда не стоит на месте, жизнь, это особый двигатель. Любой, особенно большой и динамичный город, как раз и будет задавать ритм жизни. А я считала Петербург истинной столицей России, как это было при династии Романовых. Казалось с таким трепетом я открывала дверь квартиры, где я была счастлива и где потеряла своего первого родителя. Боялась испортить иллюзию прошлого, своего детства. А потом был погром, истерика и швыряние вещей по квартире. Но не от воспоминаний, боли, а что эти придурки смотрители к приезду все прибрали и это квартира, уже не навевала тех воспоминаний, что должна была. Она стала обычной квартирой, что сдают арендаторы на время. И все же руки затряслись, когда входя в свою спальню, и увидела куклу, что подарил папа, и перед выходом, банально забыла и вспомнила о ней уже в самолете.
Анастасия

Осень не приносит обновления, она не дает обильного урожая, и совсем не покрывает землю пушистым белым снегом. Осенью, чаще всего хочется спать, и никуда не двигаться. Если эта осень не на Манхеттене.
Осень на Манхеттене такая же активная и живая как и остальные времена года, ну если конечно только не считать Рождество. В Рождество люди как сумасшедшие несутся в магазины, за подарками себе, и окружающим, и создают такие толпы, что просто невозможно уследить за всем происходящим. А вот в осенние периоды, можно заметить как не спеша прогуливаются пожилые парочки, люди возвращаются в свои квартиры и ребятня нашедшая в парке гору золотых листьев, с восторгом визжит и кидается ими.
Итану нравилась осень, нравились яркие цветные деревья, нравился запах сухих листьев и прохлада улиц. Единственное, что не нравилось парню, так это то, что по осени у бандитской стороны города, начиналась активизация действий. От этого на работе был полный завал, потому как патрули усиливали чуть ли не втрое.
Итан

Destined to love you

- Маргарет, ну где же ты? - Дамиан заглянул за входные двери дома и обнаружил жену на верхних ступенях лестницы. Конечно же, еще без верхней одежды, но зато крепко прижимающую Майкла к себе. Закатил глаза, пряча улыбку.
- Я мерзну на улице, пока ты обнимаешься с мужиками, у тебя есть совесть? - прислонившись к косяку, любовался идеалистической картинкой, всячески запирая собственное довольство, - отдай Мика Марте, ей уже надоело тянуть к нему руки. Слушая какие-то наставления жены, быстро проговариваемые няне, что была у них от рождения сына, уже не выдержал.
- Маргарет, она справится, мы едем в торговый центр, а не совершаем миссию на Марс, я с тобой с ума сойду. Хотя, о чем это я, уже давно.
Маргарет спускалась и подхватывала брошенную ранее шубу, надевала обувь на тонкой шпильке.
- Женщины, - Дамиан демонстративно закатил глаза, облаченный в то, "что удобно", и помог ей справиться с рукавами.
Дамиан

Часы на прикроватной тумбочке показывали четыре часа утра, когда силуэт Маргарет четко вырисовывался в полоске света, который впускала приоткрытая ею дверь в спальню сына. Он плохо спал этой ночью, капризничал и находил покой только в её руках. Беспокойный в этот день, как и месяц назад, он засыпал под мерное биение материнского сердца и тихий убаюкивающий шепот её голоса, рассказывавший о таинственной магии мигающих огней на елке в гостиной. Они затухали и разгорались вновь, сменяли друг друга то быстро, то медленно, приковав к себе внимание мальчика, вцепившегося пухлой ладонью в рукав халата Маргарет.
Как быстро летело время. Ей казалось, что еще несколько дней назад она впервые прижала к груди новорожденного Майкла. Он появился на свет в 21 час 17 минут в восточно-американском часовом поясе с весом 4 100 граммов и ростом 53 сантиметра. Врачи сказали, что мальчик родился с характером, а Маргарет не в силах сдержать слезы, прижав к себе ослабевшими руками ребенка, лишь добавила, что это у него от отца.
Маргарет

Дианна
посмотреть

Уильям
посмотреть

Кэтрин
посмотреть

Мэттью
посмотреть

Рипли
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Если есть цена, которой можно покрыть все свои грехи, Филип заплатит её, не раздумывая. Возможно, такой ценой является его смерть, когда он сам, как источник бед черноглазой вороны, исчезнет, освободив её от гнёта и счастья самого его присутствия. Когда-нибудь, обязательно. Но пока он жив, он сам будет решать, как стереть черные краски с того холста, что он пытается назвать жизнью. А если и не стереть, то нарисовать на этой черноте что-то яркое. Должно получится. И непременно получится.
Например, чем не звезды в темноте – яркие игрушки, которых уже больше, чем достаточно, но «он же хочет, Мора». Взглядом, красноречивым, а может, немного молящим. «Дай мне, пожалуйста, дай мне возможность быть хорошим волшебником». Тележка, в которую половину занимает плюшевая-и-сотая-по-счету собака, краски и деревянная железная дорога. А ещё глобус, да и какая разница, что пользоваться Матиас им не будет. Можно стереть растворителем все эти чертовы континенты, и он нарисует свой мир сам отпечатками ладошек.
Ворох пакетов, что едва ли помещаются в багажник. Стоит уже давно купить другую машину, да. Фиолетовый зверь пристегивается по соседству с детским креслом. Привычный маршрут до дома сменяется поворотом в семейный ресторан. Потому что дома нам тошно, Мора. Да и к тому же, а, к черту это «тому же…»
читать продолжение: «нарисованное море - глубоко до дна»

Привет.
Мы снова здесь, представляешь?
Смотрю в твой профиль и понимаю, что уже в третий раз в этом образе я пишу тебе речь.
Ты помнишь, с чего все начиналось? И у них, и у нас. Помнишь ту случайность, что привела тебя ко мне по заявке? Я до сих пор не знаю, что в моей тогда еще совсем другой, слабой, странной, лишенной какой-либо идеи и внятности заявке привлекло тебя, но я безумно благодарна богам ролевого мира, что свели нас вместе и сейчас я, в третий раз, пишу речь для Ришара.
Я сейчас сижу и читаю два твоих предыдущих лучших поста и вдруг понимаю, что каждый из них — переломный, несущий огромное значение для истории наших персонажей. Помнишь утро после окровавленных простыней? Помнишь, как белоснежная рубашка впитывала алую, липкую кровь? Это было самое начало, мы тогда поклялись на крови в неверности друг другу.
А помнишь второй? Он тоже был полон крови, и снова твоей, на которой ты клялся уже в верности памяти Моры и Матиаса, чтобы ни случилось.
И вот сейчас, в этом посте, уже нет настоящей крови, но Ришар все равно клянется на ней, на сей раз сделать все, чтобы сделать счастливыми двоих, нет, уже троих самых важных для него людей.
Эти двое крепко спаяны, сплавлены не озвученными обетами на собственной крови, перед лицом смерти, и это — нерушимый союз, сколько бы ошибок они не совершили. Это потрясающая пара и без тебя ее бы не получилось, и я благодарна судьбе, что могу еще раз сказать тебе спасибо за все. За то, что ты меня вдохновляешь и помогаешь двигаться вперед, за то, сколько всего мы вместе прошли и сколько портвейна выпили за разговорами и бессчетными сигаретами.
А еще я, наконец, могу тебе отвесить прилюдного пинка за то, что тебе не нравятся твои посты. Мы же сейчас оба понимаем, как это нелепо звучит в данной ситуации, да? Ведь у тебя совершенно особенный стиль, цепляющий с первого слова поста и не отпускающий до самого его конца. Твои рваные предложения, тесно сплетенные действия и мысли персонажа, выбивают воздух из моей груди. Ты каждым постом раздираешь себя, залезаешь в самые далекие, самые страшные закоулки подсознания персонажа, выворачиваешь его насквозь и выворачиваешь тем самым и меня, и каждого, кто этот пост читает. Ты — просто уникален. И я безумно тебя люблю.
Я знаю, что сейчас реал все сильнее глотает не только нас, но и все наше вдохновение, забирает все наши силы, но я верю, что мы — справимся и напишем эту историю так, чтобы персонажи будут спаяны еще крепче. Ведь мы можем брать пример с них, наших персонажей, которые находят в себе силы жить несмотря ни на что и вопреки всему. И мы найдем в себе силы и станем, наконец, счастливыми безоговорочно, как скоро станут и они. Ведь правда?
Родной, ты себе не представляешь, как я тобой горжусь! И буду гордиться всегда.
Я не устану повторять, как благодарна судьбе, которая нас свела, подарив мне такого чудесного человека. Или все-таки здесь постарался ты?
Поздравляю, родной! Сегодня и всю неделю лавры лучшего игрока — твои. А я просто еще раз скажу, как сильно тебя люблю.
Твоя рано повзрослевшая девочка.   
(с) МОРА

Кевин

Маргарет

Рик

Зеро

Адам

Брайан

Еще один сон. Кажется, я начинаю сходить с ума. Помнится, когда я из-за неудачных отношений отправила вам картинку с надписью «Через съехавшую крышу, лучше видны звезды», вы сказали, «если бы ты влюбилась в меня, то тогда можно было бы сказать, что крыша съехала». А теперь, что вы скажете? Значит ли это, что у меня действительно поехала крыша? Можно на «ты»? Вы не обидитесь? Один раз…
Кто же знал, что все так обернется? Ведь мы никогда не были близки. Ты относился ко мне, так же как относился к другим, учтиво, вежливо и все. Когда все поменялось? Я не знаю, я не помню. Просто однажды я поймала себя на мысли, что очень хочу прижаться к тебе… но это неправильно, так нельзя…
Так много вопросов накопилось у меня. Скажи, думаешь ли ты обо мне, когда меня нет рядом? Ждешь ли нашей встречи, так же сильно, как жду его я? Ревнуешь ли ты меня, начинается ли твое сердце биться быстрее от страха, когда видишь, что я пишу кому то? Боишься ли ты потерять меня...
«dream catcher» Мелисса

Когда Джереми только приехал в Нью-Йорк, в музей Армстронга он ходил как к себе домой. Ему нравилась атмосфера этого места, нравился скрипучий голос экскурсовода и нравились фотографии на стенах, который каждый раз раскрывались по-новому. К тому же, там проигрывали любимые молодым человеком бессмертные песни со старых виниловых пластинок, одна из которых ушла в руки Скарлетт. Джеру было не жалко отдать свой трофей девушке, даже если бы ничего не вышло. Все же она успела занять определенное место в его голове, а это дорогого стоит. Большую роль сыграл контраст между Скарлетт и Шайлин. И с каждым днем он находил все больше отличий, убеждаясь раз за разом, что его вкусы весьма специфичны, и чем труднее достигнуть цели, тем более желанно её достижение. Удивительно, но в этом случае целью была сама девушка, а не галочка напротив пункта «добиться её расположения», после которого в шаблонных списках идут «затащить в постель» и «цель достигнута, теперь избавься от нее».
Скрыть в экскурсионной группе двухметрового парня – задача не из легких, но с ней Джереми справился. Другая одежда, шапка, темные очки, немного сутулости, накладные усы и бакенбарды, и вот уже перед вами другой человек.
«Секрет свободы - это библиотека» Джереми

- Мам, - Элиас не удержался, не смог закрыть в массивном ящике сознания свои мысли. Проведя несколько часов под моросящим дождем, окончательно промокнув и начав вздрагивать от мерзкого холодка, бегущего по спине, он вернулся домой. Снимая с себя потемневшую от влаги толстовку, Хьюстон прошел в гостиную, где его мать сидела на светлом диване с какой-то толстой с многочисленными страницами книгой, а фоном служил работающий на минимальной громкости телевизор. Глупая привычка, которую никогда он не мог понять. Женщина оторвала взгляд от книги и подняла его на младшего сына. – Я всё никак не могу понять… Почему вы не отговорили Роба? Почему он поехал в горы кататься на лыжах, когда делать этого совершенно не умеет? – раздраженно от собственных слов сжимал сильнее серую ткань толстовки в руках, наверное, в каком-то импульсивном желании разорвать ее на части. – Даже я знаю об этом. Даже я бы отговорил. – боль подступала к горлу удушливым тошнотворным комом, а из него вот-вот должны были начать расти мерзкие, склизкие клешни-щупальца, обвивающие шею и сжимающие ее, преследуя одну лишь цель – задушить, умертвить. Женщина еще несколько мгновений невидящим взглядом смотрела на сына, а тот уже видел, как ее глаза наполняются слезами. И она заплакала. Плакала, плакала, плакала. Срываясь тяжелое дыхание от нехватки воздуха в легких. Элиас сглотнул, пытаясь согнать этот ком в горле вниз, но не получилось. 
«Houston, we have a problem» Элиас

Его широкая улыбка пугает людей. За маской барской лени и вальяжности проглядывает хищник.
Поэтому он улыбается только краем губ. Отработано.
Утопая в кресле напротив портрета он позволяет себе разглагольствовать. Может даже сболтнуть лишнего, если пара глотков все же развяжут язык. Эта горничная может сгинуть в недрах сточных вод, как и десяток ее предшественниц. Он не привязан к этому месту, вскоре покинет его в каюте "люкс" корабля, отплывающего с городской пристани, о чем свидетельствуют билеты в ящике комода, на которые наткнулся накануне любопытствующий взор женщины с метелкой. От того она позволяет себе задавать вопросы необычному постояльцу, который несмотря на харизму и богатство проводит все дни во тьме съемного номера в одиночестве. К нему никогда не приходят друзья или подруги, не бывает даже шлюх и ростовщиков.
Он читает ее мысли, проступающие на лице перед уходом так явно, как иные письма, написанные черными чернилами. И отмечает, что сегодня она умрет в своей постели. Это его дар ей, она всегда была расторопной.
Опускается на пол, доливает себе виски в стакан почти до края и смакует, рассматривая выражение глаз напротив.

«Galatea» Адриан

- Это Джейд - моя малышка, - не отрывая взгляда от кодлы, кивнул парень на девушку, после чего все-таки выпрямился, порешив, что уже достаточно перепугал этих отморозков, к тому же ничего против них он покуда и не имел, они уже пару лет мирно сосуществовали на общей территории. - Кто тронет, - он обвел лезвием ножа вкруг компании, убедившись, что слышат его хорошо и все. - Будет мочиться, сука, в пакет, - и плевком поставив точку в своем монологе, Мэд обнял Джей за плечи и повел ее к себе, под крышу трейлера, уже не оборачиваясь на свист и окрики своих корешей, решить вопросы с которыми он может и на утро, и уж тем более - не сейчас, когда ему нужно было припрятать свое бесценное сокровище, вновь приобретенное, которое теперь Берк уже ни за что не упустит, даже если придется отстреливаться от копов, пришедших по его душу. Даже если Джейд вернулась к нему, чтобы просто по-человечески попрощаться.
И только за закрытой дверью, что мужчина "надежно" подпер тремя ящиками пива, он вопросительно глянул на девицу, не понимая вот прямо сейчас как ему на что нужно реагировать, но после бросил это гиблое дело и просто зажал ее в своих объятиях так сильно, что Джей застонала и уперлась ладошками ему в грудь, где до сих пор впивался в ребра пистолет - единственное, что предпочел Мэдок отложить в сторону, прежде чем пригвоздил барышню к стене без малейшего права на обжалование своей любви, шанс для которой ему был выдан едва ли не авансом.
«Чужого мне не надо, но свое я возьму, чье бы оно не было» Мэд

Глубокое провинциальное происхождение Джека бросалось в глаза сразу же, стоило ему выехать на своём пикапе на любое авеню хоть вдоль, хоть поперёк Манхэттена. Иногда он любил этим самую малость бравировать, чисто для интереса, выводя чистеньких и опрятных манагеров среднего звена, оказавшихся на своих чистеньких и опрятных машинках рядом на перекрёстке. Не то, чтобы Эйвери вообще было до них хоть какое-то дело, да и последний стетсон валялся где-то дома, периодически кочуя на заднее сидение автомобиля и совсем уж редко на голову, когда на ипподроме требовалось выпендриться перед каким-нибудь залётным денежным мешком. Однако сам его вид, выражение лица или манера держать голову как будто бы предполагала наличие бычьих рогов на переднем бампере и кусок жевательного табака вместо ригли. Пёстрый Нью-Йорк вмещал в себя такое количество ширпотреба, что место находилось всем, однако провинция в Джеке отвоёвывала себе достаточно пространства, чтобы создавалось ошибочное впечатление, будто он приехал только вчера. На протяжный южный говор с неистребимым акцентом, узнаваемым практически всегда, Эйвери ловил себе подружек в барах, где на дальней от входа стены в обязательном порядке висел дартс, а чуть поближе к середине кучковались бильярдные столы, и не хватало только голого Шварценеггера, требующего одежду и мотоцикл, для полного набора клише, не трепетно любимых Джеком и не особо уважаемых, однако простых, как монетка в два цента. 
«recognized you at once» Рипли

Есть только вечное "вчера"

Лучшая игра недели

Прогнать Бена стало самоцелью. Ранее у нее не хватало духу указать любимому монстру на дверь. Он, всегда только он мог распоряжаться, когда оставаться или уходить. Он играл судьбой Марии, гнал прочь или удерживал силой. Он решил расстаться.. Под занавес жизнь решила сыграть с ирландкой злую шутку, поменяв их ролями. Мария вынуждена отдалить мужчину от себя любыми средствами, пока он не понял, что случилось не поправимое.  Она слишком хорошо помнила ужаснейшие пять дней зимы, когда Бенджамин лежал на смятых простынях, бледный осунувшийся, с огромными синяками под глазами. Он медленно угасал, а Ри ничегошеньки не могла изменить. Она убедила себя, что сможет удержать смерть на расстоянии. Тщетно. Отчаяние, ни с чем не сравнимый ужас видеть, как умирает любимый человек..
Бен сильный. Зверь внутри поможет ему преодолеть все. Погибни ирландка от руки МакЛина, он бы утопил банду в крови и, может быть, в этом нашел успокоение.
Мария

Он просто верил ей, в любой ситуации, когда во второй раз вышел из тюрьмы и понял, что не она была истинной предательницей. До сих пор верил, и будет верить всегда. В нее. В когда-то несуществующих «них». В злую игру судьбы, которая так любила смешивать карты и ставить подножки. Бен падал, но опять поднимался и шел вперед, потому что знал, что в конце пути его обязательно будет ждать она. Верил в то, что в жизни монстра тоже есть лучик света, делающий его лучше, терпеливей, добрее. Даже если эта несущественная перемена продлится не дольше чем один мимолетный взгляд в глаза. Его светом была и остается Мария. Он не научится делиться тем, что чувствует, не станет другим… тем прежним парнем, которого она полюбила, с которым не стыдно пройтись по улице среди сотни прохожих, без страха, что на запястьях опять защелкнутся наручники… это все не важно, если рядом есть она и принимает его таким, каким он стал теперь.
Он верит. Почему не верит она? Зачем гонит прочь?
Бенджамин

I'm in love with a killer (c)

На собственное тело действительно злился. Так его оно еще не предавало. И эта невозможность совершать даже самые простые действия без того, чтобы после полностью не лишиться сил злило неимоверно. Так же, как злила боль, что сейчас напомнила о себе, когда растревожили рану.
Впрочем, как и сказала Мириам, уже действительно было не больно. Или не так больно, чтобы можно было не обращать на это внимание. И если раньше в плечо и шею Адам утыкался в бессознательном поиске защиты от не особенно-то приятных ощущений, то после того, как он осознал, что буквально вжимается лицом в нежную шею, почувствовал губами чужое тепло и травяной запах, мысли переметнулись. Точнее – и вовсе вымелись из головы. И губы кожи коснулись полуосознанно. И еще раз. И снова. Хотел это сделать, с этим не поспоришь. И мог. Потому и сделал, наверное. Но над собственными действиями сейчас не задумывался. Пока Мириам его не осадила.
Рик

Прав был охотник… Сам не знал, насколько прав. Не обошлось без Мириам его путешествие в страну грёз. Опоила настоем сонным, чтобы не прыгал туда-сюда по всему дому, а рану свою заживлял, как велено. Заодно и расквиталась за слова резкие, а то взял моду – лекаря не слушаться да женщину голосом осаживать. Не привыкла ведьма к такому, равно как и к проявлениям полузабытых «нежностей». Позади осталось время, когда сама могла сидеть вот так, уткнувшись носом в отцовскую ямочку между ключицами, и вдыхать его запах, едва касаясь невесомыми дочерними поцелуями, невинными и не совсем одновременно. И этот, вишь, так же тянется, тревожа и волнуя до дрожи, которую Мириам сама от себя еще скрывала даже. Не прикасались к ней мужчины так. Не позволяла раньше. А охотнику – пришлому да чужому – позволила. Не иначе, чуяла что-то подспудно. Родственное. Созвучное.
- Тоже сирота, значит, - отозвалась на слова об отце Георге и понимающе кивнула.
Лианна

la vie en rose

Солнечные лучи иногда пробиваются сквозь пелену грязно-серых облаков, небо изредка проступает сквозь них голубизной, а под ногами пружинит  сочная, зеленая трава. Я иду по ней неизмеримо долго, блуждаю по лабиринтам четких линий рядов и порядковых номеров, чтобы, наконец, опуститься рядом с тобой, поставить нашу старую корзинку для пикников, в которой лежат твои любимые сандвичи и виски, который ты мне так редко позволяла пить. Наконец, я готов.
Здравствуй, родная моя!
Я принес тебе твои любимые цветы.  Ты никогда не любила розы или орхидеи - они казались тебе вычурными и помпезными. Ты запрещала мне обрывать клумбы, когда мы в юности гуляли ночами, ты ругала меня за цветы, которые я тебе приносил. Но ты всегда любила желтые тюльпаны. Не помню, как я смог это понять. Они осыпались уже через пару дней на пол нашей кухни, но ты все равно принимала только их. Сейчас я принес тебе целый букет.
Джо

Сегодня удивительно прохладно в нашем городе, в нашем районе. Мне даже приходится накидывать на плечи тяжелый палантин, чтобы не била дрожь от сырого ветра, от стремительно летящих облаков. От чувства потери и пустоты.
Я смотрю на ровные ряды могил, тяжело вздыхаю. Здесь расчерчено все так же, как в наших кварталах. В тех, в которых терялись подростками, переехав сюда из разных концов города. Возможно, мне подарила ее судьба, а я упустила свой шанс. Возможно, это было мое проклятие. Но сегодня я здесь.
Я принесла ей любимое вино. Белое и сухое, как ее пальцы, которые так и не тронула старость. Может, чуть сильнее стали выступать вены. Чуть суше стала кожа. Но когда я в последний раз держала их в своих иссохших уже ладонях, мне все казалось, что ей все так же двадцать лет. И не было в ее жизни всего того, от чего залегли на лбу тяжелые, хмурые морщины печали.
Джэнни

Давай не любить друг друга ГРОМКО!

Поговорим об умном. Об философском. О вечном. О том, что сопровождает нас на протяжение всей жизни. О такой вещи которая идет рука об руку с человеком. Одни называют ее удачей. Другие судьбой. Но эта спутница неразрывна связана с каждым из нас. Так вот. В этот момент я возненавидел свою удачу. Какого черта? Я всегда был любимчиком судьбы. Ее баловнем. Тем, кто выходит сухим из воды даже из самых. Повторюсь для особо одаренных. Самых неприятных ситуаций. Я всегда мог выйти сухим. Потому что в этом был весь я. Улыбка. Шутка. Жесты. Все это помогало мне. Или же мне помогала она. Госпожа удача. Нет. Богиня удача. Но сейчас она на меня обозлилась. Хотя правильнее сказать намного раньше. Черт ее пойми за что. Но мне вдруг перестало везти. Хрен пойми почему. Но именно в тот момент, когда я перебрался в штаты. Финиш. Клиника. Все пошло по наклонной вниз. А это знаете ли обидно. Когда ты всю жизнь карабкаешься вверх и только вверх. Даже падения в итоге превозносят тебя выше. А тут бац. Упал.
Джейсон

Ева всегда считала глупостью все эти встречи как в кино или на страницах книг, реальность всегда была иной, не такой приукрашенной. Книги и фильмы были своего рода отвлечением от быта, разукрашивали его серость яркими красками. Бедная Ли, зажатая ближе к окну подсевшим к ней парнем, все еще ничего не понимала, а потому не сводила своего недовольного взгляда с Евы, которая чуть больше обычного молчала. Когда Джейсон сел напротив нее, внутри все сжалось, а затем резко перевернулось, чтобы увеличить дистанцию между ними собой, Ева спешно откинулась на спинку кожаного дивана на котором сидела. Теперь на нее смотрели три пары глаз, правда глаза парня, у которого явно были проблемы с весом то и дело метались от телесных форм Ли, на Джйсона, а затем на Еву, но все это было так же хаотично, как и мысли Евы о том, чем она провинилась, что нити их судеб с Мориарти вновь переплелись. Друзья Джейсона, сколько помнила о своих отношениях с Мориарти Ева, никогда ей не нравились.
Ева

Дождь не может быть вечным

В первые мгновения Нина ощутила себя растерянной: не в её духе знакомиться с людьми на улицах, особенно по ночам. Она и не заметила, как мягко опустившиеся на город сумерки сгустились и превратились в полноправный вечер. Но сегодня все пошло по наклонной, так что было бесполезно уже пытаться заставить течение обыденности вернуться в свою колею. Скорее, лучше было позволить ему нести себя туда, куда ему вздумается. Вдруг выйдет что-то интересное?
  - Нет? - с едва заметной вопросительной интонацией сказала Нина. Скорее утверждение, хотя и не вполне уверенное. Слова незнакомца заставили женщину улыбнуться. Это было так странно: два человека, которые никого не ждали, вдруг пересеклись в одной точке пространства и замерли в ней. - Я думала, только я люблю бродить по парку без конкретной цели, - Нина как-то неловко пожала плечами.
Нина

– Как видите, вы не одна такая, – ответил Карл на вопрос девушки. – По-моему, этот парк просто создан для того, чтобы бродить по нему без цели.
Похоже, их разговор не слишком набирал обороты. Хотя Блумбергу даже те немногие произнесённые предложения показались оживлённой беседой, учитывая те, обстоятельства, при которых всё это происходило. Он бы совсем не удивился, и даже бы не расстроился, если бы девушка, бросив короткое «я спешу», ушла бы восвояси. Далеко каждый человек может быть рад поболтать с незнакомцем.
– Знаете, мне кажется, я понимаю вашу любовь к фонарям, – Карл искренне улыбнулся, демонстрируя, что он шутит. – Мне они представляются весьма привлекательными в такую холодную погоду. Точнее, не они, а свет, что они распространяют. Как будто он может согреть, хотя и не греет в прямом смысле.
Карл

Мэдисон
посмотреть

Амелия
посмотреть

Вероника
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Дэвид
посмотреть

Джиневра
посмотреть

Это наша с ним игра в "поломанный телефон".  Он кричит: я ревную! А в ответ - да-да, но за сквернословие я тебя накажу.  Говорю ему, нет повода, но он ярится и записывает меня едва ли не в любовники другому парню. Не слушаем друг друга, опуская важные мелочи из слов и интонаций. Кипим оба. Он от жгучей, новой для себя ревности, а я от холодного раздражения, и тут можно ожидать чего угодно. Да и я готовился к продолжению скандала, ждал что Эш попробует затеять драку, но все меняется одним росчерком улыбки на его губах,  прижимающихся к моим.
Он всегда так близко, что мне стоит дичайших усилий сохранять дистанцию вытянутой руки в наших запутанных отношениях. Однако в самые пиковые моменты и он, и я тоже, стремимся ее преодолеть. Маленькая победоносная война. Блицкриг. Но выигрываем от этого оба, по крайней мере не бывало иначе. Когда ссора обрывается поцелуем, трудно думать о чем-то еще, кроме этих мягких и настойчивых губ. Все внимание переключается на них, я овладеваю ими жадно, будто пытаясь таким образом доказать, что ревность Эша не имеет под собой никакого основания. Я люблю его одного, но кажется, он не совсем в этом уверен, а я не знаю, как еще донести до него эту простую истину. Потому и целую так, что сам начинаю задыхаться. Жадными руками прижимаю его к себе ближе, ощупываю спину, глажу забравшись ладонями под майку.
читать продолжение: «работа не волк, работа - тюлень любви»

Люблю писать похвальные оды своим соигрокам, ты как будто тоже становишься частью той истории, где все кричат, хлопают, и кто-то такой, утирая слезы счастья с носа: «сэнкью мазер, сэнкью фазер, сэнкью ол оф ю фор май Оскар». Даже гордость берет, ну а что касается нашего случая, то писать для тебя вдвойне приятно. Догадаешься почему, дам шоколадку.
Ладно, все это лирика и небольшое сентиментальное отступление, потому что я не знал с чего начать, но должен в первую очередь признаться, что чертовски рад за тебя. И как бы банально это ни звучало, но ты заслужил, правда ведь, да и вообще для меня каждый твой пост — лучший. А то, что ты охреннено пишешь, было понятно с самых первых строчек, ну или букв, кому как нравится. Читать тебя легко, интересно и всегда после остается легкое, сладковатое послевкусие, потому что очень хочется скорее увидеть продолжение. Но с этим сложнее, потому что я «перпетуум тормозе», и вечно опаздываю с ответами, прости.
Но мне безумно нравится наша история, потому что я давно мечтал сыграть нечто подобное (а мое «давно» — это года два-три так точно), и вдруг такой шанс, грех было не воспользоваться, но теперь я ужасно доволен тем, что забрал заявку себе. Моя прелессссть.
А еще я люблю Юджина, клевый парень же, и иногда становится даже жалко его — мучается, бедняга, со своим малолетним истеричкой. Но у меня довольно оптимистичный прогноз насчет их будущего, даже дети и внуки в планах, скажу сразу.
И знаешь, если бы не ты и не наша игра, то я бы бросил писать совсем, наверное. Сослался бы на работу, отсутствие вдохновения, да и в целом желания что-то делать (это я так завуалированно называю лень хд). Но правда в том, что мое вдохновение — это ты и твои посты, ну а еще и меткие пинки в сторону написания ответа, за что надо сказать отдельное спасибо. И даже если я долго молчу, потерявшись где-то в дебрях своего реала, это совсем не значит, что я не думаю о тебе и о нашей истории. Меня она всегда будет притягивать, так же как и ты, и настойчивое желание играть вместе.
И, наконец, спасибо за то, что терпишь мое постоянное нытье о том, как все лень. Терпишь и преданно ждешь, пока я надаю себе мысленных лещей и начну писать ответы. Пожалуй, как раз сейчас и пойду займусь этим.   
(с) Оушен

Дейна

Энджел

Зеро

Кевин

Элвис

Нина

Итальянец смотрел на каждого пассажира, застывшего в своем кресле с особой, холодной пристальностью, не упускал из вида никого и всегда держал на виду свой самый весомый аргумент – незамысловатый, маленький пульт дистанционного управления, легко помещающийся в мужской ладони. Тонкий провод, идущий от него, нырял под рукав тёмного, монотонного пиджака. А под пиджаком аккуратная разгрузка содержала в себе достаточно грамм пластида, чтобы бахнуть эту птичку над океаном и превратить её в пыль. В пыль, которая подобно праху развеется над безмолвными водами Атлантики. Шаг седого не по годам мужчины замедлился подле трёх крайних кресел, ближайших к хвосту. Росси сбавил темп и без того ленивой ходьбы и остановился в трёх шагах от рослого мужчины в спортивной куртке. Он с самого начала показался итальянцу через чур напряженным, и в нём читалась знакомая хватка и опыт. С маршалами, в силу своей профессии, господин Росси успел пообщаться достаточно. К тому же, он обладал приличным количеством знаний о технике работы этих людей. Однако, сомнения всё же были. И для того, чтобы развеять их, Матиас пошёл на весьма очевидный приём. Крепко стиснув в ладони дистанционный пульт, он демонстративно занёс над ним палец. 
«Стокгольмский синдром» Матиас

В нерешительности я остановилась у одного свободного кресла.
Рома. Передо мной сидел Рома. И снова сердечный ритм отклонился от нормы, как и мое поведение. Два шага. Мне необходимо сделать два шага и занять свободное место рядом с ним. В этом же нет ничего такого? Или есть. В одно мгновение сотни мыслей пролетели в моей голове туда и обратно. Если бы жизнь была шахматной партией, то мне никогда не стать гроссмейстером. Женя ниже меня ростом и из-за моей спины ей не видно, что именно меня остановило. Она легко подтолкнула меня в спину. Два шага сделаны, и я опустилась в кресло, стараясь не обращать внимания на парня по левую руку от меня. Мой взгляд обращен на спешивших к нам Артуру и Валере. Да, боже мой, я даже радовалась их появлению, словно в моем понимании это должно сгладить неловкость и смущение, зародившиеся через одно кресло от них.
Я убеждала себя, что буду слушать лекцию. Но даже аргументы о значимости, полученных знаний, терялись в сознании пустым звуком. Это было тяжело даже боковым зрением не обращать внимания на Рому. Стоило ли мне с ним заговорить первой? Сквозь наушники слышался голос Земфиры, мне захотелось подпеть, но вместо этого я ответила что-то невнятное на вопрос Валеры, и мы все рассмеялись.
«а лето пахнет солнцем» Маргарет

Интересно, когда она начинала охотиться, как это выглядело? Как выхлоп розового тумана? Который рывком устремлялся по тоннелям и коридорам?
Мюллер помотал головой, ему необходимо было выбираться отсюда, даже если Финн уже перешел на сторону зла. Понимая, что милосерднее будет убить бывшего солдата, чем тратить свои нервы и пули на монстра, Мюллер перевел свой пистолет от цели к цели. Джейк сумел взять на мушку спину Финна ровно в тот момент, когда последнего и Ванду разделало всего несколько шагов.  Коварная тварь, широко раскрыв свои глаза, взирала на свою жертву с высоты собственного сооружённого пьедестала В следующий момент, цель Ванды взлетела в воздух, повисая теперь уже на одном уровне с ее настоящим телом. Финн при этом не издал не звука, хотя его тело окутывали щупальца твари, в которые превратились некогда мертвые тела. Ванда разорвала тело солдата на две неравные части в одночасье, Мюллер даже не успел спустить курок.  Внутренности, не сдерживаемые ничем с противным хлопком, упали вниз, скрываясь в клубах розового тумана. Вряд ли он что-то почувствовал, в отличие от Алисы. Брызжущие кровью останки Финна были выпущены из лап монстра, и мешком или отдельными его частями брякнулись оземь, вслед за внутренностями исчезая в тумане.
«No Face. No Name.» Итан

Но как и всякий влюбленный в работу человек, Селин редко позволяла себя заглянуть за пределы той сферы, в которой вращалась каждодневно, за исключением привычных для нее действий, вроде посещений выставок современного искусства, кинотеатров в премьерные дни и джазовых баров на праздниках или в законный, иногда по совместительству и единственный, выходной на неделе. Поэтому многое из того, что иные воспринимают как часть своих будней, для Блэквуд становилось настоящим открытием, в число которых смело можно было вписать сегодняшнюю прогулку и обед (ранний ужин?) в кафе с новым знакомым со звучным именем и фамилией. «Да-ни-эль», - мысленно смакует по слогам Селин, перекатывая последний протяжный слог по небу вместе с молочным коктейлем и улыбаясь, и улыбка эта значила, что она проиграла – не хватило у нее выдержки и умения обижаться, это не входило в число ее любимых приемов при налаживании новых связей, в особенности с противоположным полом. Несмотря на свой уже не юный возраст, Селин в вопросах сантиментов и химии, случающейся между двумя людьми, была не особо подкована – несколько романов в прошлом начинались и заканчивались слишком спокойно для того, чтобы переживать по какому-либо поводу.
«I'm in pieces, pick me up and put me together» Селин

В его глазах до сих пор кровавая стена, изнутри зрачков налипли ошмётки мяса, изо рта с дыханием выходит гнилостный запах смерти, а пальцы можно было бы отрезать и использовать в роли льда в маргарите. Ему безмерно трудно сосредоточиться на том, что говорит ему Ангел, поэтому Рокки не сразу реагирует, отвечая заторможено. Прокрутив его слова в голове, Рокки хмуро глянул на Энджела, словно не мог до конца понять, что именно рыжик хочет от него, потом натянуто улыбнулся и кивнул:
- Да, подожди меня у дома, я постараюсь закончить с этой хуйнёй побыстрее.
Его жизнь – то, что можно увидеть через окна Миртл. Всё смывается, превращаясь в цветную кашу, если ехать слишком быстро. Рассмотреть, что там, в этом месиве, невозможно, и иногда Мун думает, что ему это и не нужно, ведь в реальности нет ничего хорошего.
Его руки – к крови, его лицо – перепачкано в крови, а в груди бухает тяжёлый кусок мяса. Часто рисуют сердце, как аккуратную жопу, а ведь оно не такое – и Рокки может это доказать, вырезав этот мотор из любой груди, которая попадётся.
«Who's Afraid of the Big Bad Wolf?» Рокки

- Ты что делаешь?
- Обнимаю тебя, - кажется, он там даже улыбается, нет?
- Завязывай с этим, - Сид отстраняется и наполняет чашку сваренным напитком. Надо бы взбодриться, хотя в общем-то сегодня выходной и можно расслабиться, но в последнее время Сид забросила тренировки и телу не хватает той нагрузки, давно ставшей привычной спутницей жизни.
Стив меняется в лице, его романтический утренний настрой, на несколько секунд зависнув в воздухе неловкой паузой, улетучивается. Мужчина усаживается на стул и просит налить и ему. Ирландка выполняет его просьбу, одновременно замечая, что новоявленный любовник успел вытащить пачку сигарет из оставшейся в спальне куртки, и теперь намеревается закурить. Ирландка открывает окно, предупреждает, чтоб Стив оставался в кухне, пока не закончит, а сама возвращается в спальню, прихватив с собой чашку с дымящейся темной жидкостью.
Новая квартира Сид почему-то слишком сильно напоминает предыдущую, увы, сгоревшую после неожиданного пожара: такой же дичайший минимализм, та же обстановка, вплоть до мебели и местоположения двух собачьих мисок.
«Close enough to kill» Сид

Wicked Game

Лучшая игра недели

Ждать Пэрриш не любил, но с выжиданием всегда справлялся на «ура», притерпевшись с этой частью даже не профессии, жизни за долгие годы службы в разных местах. Для каждого действия существовал свой срок, и если поторопиться, можно было запросто лишиться большей части выгоды или удовольствия, или того и другого. А потому, как бы ни жаждал прижать к ногтю, а точнее придавить ботинком и повозить, развернувшуюся на его территории ведьму, продолжал действовать по чётко установленному плану, не выходя за его границы раньше времени. В очередной раз пробежав взглядом по страницам дела Одри Пейдж, убедился, что ничего нового в нём не появилось, оставив на своих местах и пропавшую без вести мамочку, и спившегося папочку, и бедную, несчастную девицу с детдомовским прошлым и нечастыми связями с противоположным полом. Всё это жизнеописание было весьма банальным для любой шпаны, с разницей только в том, кто именно из родителей спился или снаркоманился, а кто поспешил исчезнуть в поисках лучшей жизни. Единственное, что выглядело странным – за последние пару лет, с позволения будет сказать, Мисс Пейдж несколько растеряла в связях и вела, по большей части, затворнический образ жизни, регулярно встречаясь только с некоторыми личностями.
Зеро/Хантер

Цепочка наручников сильно врезалась в запястья, пока Одри тянула руки на себя, чтобы оказаться как можно дальше от стола, и оставаясь при этом в словно бы просящей позе, разве что ладони лодочкой не сложила. Диалог не клеился, да и не мог склеиться, раз речь зашла об Агате. Пейдж чуть высокомерно взирала на двух детективов, не зная ни одного из них, но уже считая, что они не испытали и сотую долю того «счастья» и «радостей жизни», которые выпали ей. Любые их нападки проходили мимо неё, не задерживаясь и не оседая тяжёлым грузом раздумий, ибо думать было абсолютно не о чем – свою позицию Одри изложила чётко и отступать от неё не намеревалась. Она находилась ровно в середине своего цикла, когда до полнолуния оставалось две недели. Достаточно, чтобы из памяти немного стёрлось прошлое обращение, но будущее ещё не висело над головой Дамокловым мечом, а это придавало и смелости, и нахальства, позволяя чувствовать себя сильнее этих двоих вместе взятых. Господи, повернись разговор по-другому, выбери они своей целью не ведьму, а того же Дигги, приторговывавшего лёгкими наркотиками, ещё когда она пешком под стол ходила, Одри не задумалась бы ни на минуту. В любом случае дилер сумел бы вывернуться получше, да и был и оставался человеком, что Пейдж уже четыре года считала преимуществом. 
Элеонор/Одри

Трезвости нет оправданий!

Да что за нахер?.. Очередные доски, глядящие ему в лицо из темного стекла окна, навевали уже легкую хандру и мысли о том, что в этой коробке вообще больше не было жилых помещений, а, может, она и вовсе предназначалась для таких легковерных идиотов как они. Лешему нос в череп вдавлю... Успокаивающе пообещал себе мужчина, когда наконец обнаружил долгожданную пожарную лестницу, ну и квартирку за следующим окном. Отлично. Конечно, было бы куда скорее просто-напросто спуститься вниз по ступеням и дать деру, покуда легавые не опомнились, но сделали они это гораздо раньше - патрульная тачка стояла аккурат под тенью ботинок Берка, который разве что - передохнул на металлической конструкции, секундно обдумав, что ему теперь нахер делать. Идея, если и была довольно экстравагантная, то другой он попросту не имел. Как вскрываются рамы подобной модели было ему известно еще со времен школьной скамьи, едва ли не с уроков трудов, если они, к тому же, и не были его ровесниками, а потому Мэд ловко и с душераздирающим дребезгом поднял фрамугу, поскорее спрыгивая с подоконника на пол и стараясь самому не вякнуть чего матерного характера от того пронзительного вскрика, который заставил его лишний раз вздрогнуть.
Мэд

«Иди домой» - говорили ей, выталкивая в спину за двери гостеприимного морга и она даже не расстроилась, взмахнув на прощание рукой, пожелав счастливо оставаться и не сильно увлекаться срочным разбором картотеки, среди полок которой еще с утра приметила притыренный пакет с утрамбованным по пластиковым контейнерам праздничным столом, рассчитанным исключительно на дежурившую в эту ночь смену, и никак не на припозднившихся коллег, у которых по воле случая и странной любви начальства в Сочельник и еще на два вечера после были проставлены выходные. Медея расстроилась? Нет. Обрадовалась? Тоже нет. Она едва ли вообще предавала этому празднику хоть какое-то значения, будучи не особо знакомой с ним еще и в пору беззаботной юности, а оттого и не приобретшего в ее сердце любви. Напротив, после событий трехлетней давности Сфорца приобрела привычку и вовсе избегать общественных мест, включающих в себя магазины, бары, рестораны, где существовала хоть малая толика вероятности оказаться в толпе людей, сведенных с ума предпраздничной суматохой. Подарками для близких друзей она запасалась заранее, благо все ее знакомые не были против получить в качестве презента перевязанную алой лентой бутылку.
Мэдея

Дождь не может быть вечным

- О, это был бы интересный бизнес, - Нина снова рассмеялась. – Зонтики из прагматичного реализма, с самыми разными рисунками. Есть для реалистов, есть для пессимистов, есть для оптимистов. Я бы развернулась, - удивительно, но возможность быть неузнанной и не носить ярлыка «доктор Мур, судебно-медицинский эксперт» творила чудеса. Нина несла какую-то ерунду и, что удивительно, ей это нравилось. Она так давно не выбиралась из скорлупы официальности, что уже успела позабыть, что внутри. – И не говорите! – с нарочитой серьезностью покачала головой женщина, усилием воли душа смех, так и рвущийся наружу. – Мало того, что экология портит русалок, так еще и молодежи взбрело в голову подражать людям. Вы не поверите, что они только не делают, чтобы вместо прекрасных хвостов заполучить две ходули и носить каблуки. Наивные! – Нина все-таки не выдержала и снова рассмеялась. Заливисто, весело, как девчонка. Дождь разогнал всех по домам и кафешкам, так что в парке было только двое насквозь мокрых безумцев. Женщина подняла руку, убрала со лба налипшие на него мокрые волосы и тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки.
Нина

Девушка поддерживала каждую его шутку и даже развивала легкомысленную тему ни о чём. Её заразительный смех приятно разливался внутри мужчины мягким теплом, и даже пронизывающий насквозь холодный небесный душ, был ни в состоянии заморозить ни самого мужчину, ни его прекрасное настроение. Нина ни придиралась, как большинство знакомых Блумберга, к его любви поребячиться. Её скорее, наоборот, расслабляла такая атмосфера непринуждённости и невинного детского веселья. Часто случается так, что среди всех твоих многочисленных друзей, приятелей и просто знакомых совсем немного общего с тобой, а тут совершенно незнакомая девушка, абсолютно случайное знакомство – и оказывается кое в чём близкой по духу. Хотя, возможно, люди зря недооценивают интуицию. Ведь не зря же Карла притянуло к ней.
– Не переживайте, мы с вами так часто смеёмся, что замёрзнуть я точно не смогу. И мне даже жарко, – Карлу показалось, что Нина чувствует некоторую неловкость, получив куртку от малознакомого человека. Может быть, они весело болтают и смеются, но это вовсе не значит, что они стали друзьями.
Карл

nothing but the truth

Ты едешь в суд и точка. Ну что за пиздец-то, а?
Киган больше не спрашивал, почему именно он, босс дал весьма исчерпывающий ответ, и поэтому ровно через день после состоявшегося короткого, но весьма продуктивного разговора, он с сомнением вытащил на свет божий свой единственный пиджак и теперь критически осматривал его. Дочь была в школе, чтобы дать ценный совет по поводу внешнего вида отца, и Кигану пришлось справляться с этой нелегкой задачей самостоятельно.
В чем там в суды ходят-то? Он в душе не имел, как принято одеваться на столь сомнительные предприятия, так как обычно они обходили его стороной. Но на этот раз судьба распорядилась иначе и навязчиво пыталась запихнуть его в строгие брюки, кое-как поглаженную рубашку и, конечно же, тот самый пиджак. При более внимательном изучении, Киган обнаружил, что этот древний предмет гардероба не только находится в весьма плачевном состоянии, но и рискует вот-вот потерять одну из пуговиц. Надо срочно спасать старого друга, а то как бы потом не пришлось спасать себя.
Киган

Взять под контроль внезапно решившие проявить себя эмоции, и сосредоточится на деле своей подруги, а не на том, который когда-то мог стать ближе, но не сложилось. Зачем возвращаться к тому, чего не произошло? Зачем заставлять себя думать о человеке, с которым у нас ничего не получилось, и почему не могу вернуться к судебному разбирательству, а не к человеку, который сейчас с таким честным, открытым лицом стоит на месте свидетеля, и клянется говорить только правду? Какого черта вообще он оказался на месте аварии... Впрочем, как он там оказался, стало понятно после того, как Киган заговорил, слегка раздражая слуховую систему своим мягким баритоном, от которого захотелось встать и покинуть место. Чувствую как Лаки коснулась моих пальцев, и чуть сжала. Я их знакомила, а память  у моего вица - на уровне фотоаппарата, и понимает она меня  куда лучше, чем я сама. Именно Лаки была единственной, кто поддержал мой отлет, и мое отсутствие, кто поддерживал в клубе дисциплину в мое отсутствие, при этом не стремясь занять мое место.
Сэм

too close

Так, соберись, тряпка. Он хочет что-то сказать. Я поднимаю на него глаза и вся обращаюсь в слух. По нему видно, что это что-то важное и что-то очень значимое для нас обоих. Я подаюсь вперед, чтобы лучше его слышать. Но тут на горизонте вырисовывается очередной кадр, которыми эта вечеринка пестрит. Складывалось ощущение, что Маршалл просто звал всех подряд, даже не разбирая, кто перед ним. Еще хуже было то, что все они, в общем-то, знакомы между собой прямо или косвенно. У них есть общие темы и воспоминания. Они могут задавать друг другу вопросы в духе «а как там Джесс?», и это не вызовет диссонанса и смущений. Потому что, если я спрошу у того вон чувака в углу, как поживает его жена, он очень удивится. Ведь мы даже косвенно не знакомы. Он не знает, кто такая Эмили Хилл. И мало кто здесь это знает. Если быть честными, то только один человек в этом помещении способен без труда вспомнить мое имя и не строить из себя всезнайку, который увлекается чтением моих статей, сидя на горшке. И этот человек сейчас держал меня за руку. То есть уже не держал. А вот теперь снова держит.
Эмили

Эллис считал шаги – раз, два, три, восемь, одиннадцать, - памятуя о том, что перебирание в уме порядковых чисел, по заверениям психологов, помогает успокоиться. Рука Уильяма, сжимающая ладонь Эмили, будто закостенела. Если бы конечность каким-то чудом оторвалась от тела девушки, Уилл по инерции пробежал бы ещё пару метров, прежде чем заметил, что что-то не в порядке.
Хилл пыхтела, цокала каблуками, бряцала украшениями – всё за спиной Эллиса. Он слышал, что Эми пытается за ним поспеть, но темп ходьбы не сбавлял. Как обычно, когда случалось что-то, действующее на нервы и выводящее из спокойного эмоционального состояния, Уильяму было необходимо действовать, в данном случае хотя бы быстро передвигаться. Даже когда Эми споткнулась, окликнула его и дернула за рукав, Эллис всего лишь мысленно отмахнулся. Не хочет он ничего ждать. Не хочет останавливаться. Но пришлось.
Вопросы Эмили, гневные и обиженные, полетели ему прямо в лицо, которым он имел неосторожность развернуться к девушке, отпустив её руку.
Уильям

Рипли
посмотреть

Уильям
посмотреть

Амелия
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Дейна
посмотреть

Сэм
посмотреть

Из-за приоткрытого окна доносился шум оживленной улицы и свет неоновых огней, фонарных ламп, автомобильных фар. В сердце Нью-Йорка никогда не бывает достаточно темно или тихо, даже в половине третьего ночи. Джон ставит небольшой чемодан у стены в коридоре, пока у его ног, мурлыкая, увивается Ванилла – живая и не истощенная голодом. Тяжелая дверь глухо защелкивается за спиной, кошка получает приветственную порцию корма, а ее хозяин прикладывается к приветственной бутылке из мини-бара. В привычке пить, не упиваясь, заключена особая форма мазохизма: огненная вода обжигает горло и жгучим ядом стекает вниз по пищеводу, чтобы не дать никакого эффекта, кроме удовлетворения перманентной прихоти – почти то же, что справить нужду, но вне ряда базовых человеческих потребностей.
Квартира Престона не может похвастать габаритами, и ночной иллюминации за панорамными окнами хватает, чтобы предоставить минимум освещения. Мужчина закрывается в душе. Горячая вода смывает напряжение, испытанное во время перелета. Полуторачасовой рейс, слишком короткий, чтобы успеть вздремнуть или расслабиться – регистрация и ожидание длились дольше пребывания в самолете, – рассчитывать на отдых на высоте не приходилось. Месяц, проведенный сначала в Сан-Диего, а затем в Детройте принес плоды: к команде присоединились четверо трансплантологов, технический специалист и три архивных крысы в клиниках, готовых работать с черной базой данных. Кроме того, благотворительная программа обрела еще одного спонсора. Не считая инцидента с начинающей журналисткой, в ходе которого Престон лишился телефона и трех часов времени, переговоры прошли успешно, и отчет о проделанной работе уже отправлен выше – совсем скоро на счета синдиката начнут капать хорошие проценты.
читать продолжение: «Close enough to kill»

Однажды, а было оно 24 апреля, Аня в аське спросила: кажется, моя сестра закадрила Престона? А я ей ответила: пока нет, но я утешу его истерзанное сердце игрой с выходными на даче. И гляди – таки не спиздела)
На самом деле я не буду объективной – для меня все твои посты ахуительны, в разной степени, ведь они в разных тематиках написаны, но каждый из них люблю и на каждый бесконечно фапаю, несмотря на твои посиделки в уголке самобичевания.
Этот пост попал в журнал, и ты, наверное, помнишь мою реакцию на все его части. Я люблю то, как ты пишешь, что именно ты пишешь, как ты подаешь персонажа и взаимодействуешь им, особенно со мной – мы с тобой на одной волне и я считаю, что мне дико повезло обрести такого партнера, как ты. Ты буквально захватил бедную Масю, мой идейный вдохновитель и  мой личный муз.
Но этот пост я и впрямь обожаю – ревность Престона увидишь не каждый день, и в формате высоких отношений читать от тебя подобное - сплошное удовольствие. У тебя есть стиль, и даже не один, ты этакий адепт структуры, ты прекрасно знаешь, на чем и когда делать акценты - честное слово, я тебя и люблю, и уважаю, как игрока, особенно как соигрока - да мазер оф год, продолжай, не останавливайся, нутыпонял)
А еще я влюбилась в то, как ты подаешь те или иные эмоции, насколько это выверено и логично, насколько в точку, в тему, в образ и вовремя – это одна из твоих изюминок, родной) И для меня этот пост ревности - очередное тому доказательство.
Ты в журнале – и я горжусь тобой, и еще немножко радуюсь тому, что этот пост был написан для меня. И личное пусть останется за кадром, а здесь я скажу тебе так: пусть вдохновение не покидает тебя и впредь, пусть на каждую шикарную музыкальную вещь ты напишешь еще не одну роскошную текстовую, пусть этот запал, азарт и жажда писать не пропадают – ведь куда ты без этого, а куда я без тебя?) И вообще, Престон, нам с  тобой еще столько трупов хоронить, что только играть и играть)
Вдохновения тебе на новые посты и новые игры, разумеется, со мной, к черту скромность – теперь ты мой, я долго этого ждала и теперь ты не отделаешься)
Лучи насилия, мой  талантливый генерал, с меня шлюха в торте и борщ на плите)
Твоя Мася   
(с) Сид

Энджел

Рокки

Хельга

Алистер

Ник

Арчи

Ей не хотелось говорить об этом, не хотелось ничего объяснять и оправдываться, ибо все, что она чувствовала – это необходимость очутиться там; можно называть это «шестым чувством», можно – обыкновенным любопытством, но для Ланы это все же было сродни паломничеству, которое если и не очистит ее душу, то принесет малую толику облегчения и уверенности в том, что она еще не упустила свой шанс воспарить над искушенной и изуродованной пороками толпой, стать на голову всего этого выше, начать жить с легкостью в сердце и руками, вскинутыми к небесам, а не опущенными к земле в ржавых кандалах, в которые сама же себя заковала; склонная в юности своей к самобичеванию, Лана могла видеть в небольшом спонтанном (как ей казалось за неимением возможности читать истинное отношение к происходящему Адриана) путешествии еще и кару – путь, который нужно пройти для искупления, только вот в оное она не верила, будучи человеком религиозным, но не относящим себя ни к одной из существующих конфессий. Быть может еще и поэтому было так сложно ей в последнее время – всегда легче, когда тебе есть к кому обратиться за поддержкой, даже если это нематериальный идол, живущий лишь в воображении и на устах тех, кто мнит себя пророком того или иного бога.
«freedom is by no means free» Ника

Шнур находится довольно быстро. И пятая попытка в моем понимании это действительно индикатор впечатляющей скорости, ибо в моих собственных апартаментах все намного сложнее, там организованы разве что принадлежности для рисования по коже, все остальное может оказаться в самых неожиданных уголках. Правда, я не был стопроцентно уверен, что шнур подходит ноутбуку за неимением последнего, и вообще его же надо и к зарядке подключить, не только к экрану. Ладно, ищем сначала самое главное. Ноут. На письменном столе его почему-то нету. И на кровати тоже. И под одеялом. И под пледом. И даже под столом. Застываю посередине комнаты с незримой потерянностью и делаю оборот вокруг своей оси, пытаясь найти неизведанные доселе потайные места. Насколько это будет легально, если я загляну в ее комод и кто вообще держит гаджеты в комоде? Не, это не дело, так не пойдет. Наверняка Тима должна знать привычки Мако, но она же хрен выдаст секретную информацию. Задобрить ее обратно что ли. Нахожу кошку, гордо восседающую на каком-то странном коврике, но поначалу не придаю этому значения. Подношу руку с очень виноватым видом, собираясь ласково вычесать из нее всю злобу, и меня тут же останавливает ее угрожающее шипение. Эй, ну все, хорош. Давай дружить обратно.
«enjoy the silence» Таддео

Вдыхать жизнь полной грудью и просто жить. Не оглядываясь назад, не пугаясь кошмаров, доверяя своим снам. Спокойная жизнь честной, свободной женщины, которая на собственную беду всё ещё любит, но втайне надеется, что это пройдёт. Пройдёт, как порез, как ожог, как синяк. Душа Ли больше не кровоточит. Уже не так больно.
Но всё равно Лесли чувствовала себя, словно так и осталась на привязи, словно железная цепь, приковавшая её к Джиму Гордону, натянутая, сжимает её горло. А в голове так и крутится: «Если бы…»
Если бы в Ли было меньше гордости.
Если бы Джеймс понимал, что даже будь он самым коварным готэмским преступником, она всё равно будет его любить.
Если бы Ли не поставила точку в их отношениях, то имела бы возможность вернуться.
Если бы Джеймс позволил Ли вернуться.
Нет, не так…
Если бы Ли позволила себе забыть всё и вернуться к нему. 
«mad hearts. burning city.» Рита/Лесли

Знаешь ли ты, как болезненно по нервам проходится звук захлопываемой двери, когда твоя почти обнаженная фигура остается в недрах квартиры, куда мне с этой минуты нет входа. Пусть знаю, что достаточно легкого стука, как услышу шаги за отделившей нас преградой. Но мне нет сейчас там места. Вернуться - признать, как тяжело оставлять тебя даже на несколько часов до новой встречи. Лицо пылает, когда осторожно прижимаюсь лбом к холодной поверхности, за ней тепло твоего дома, твое обволакивающее тепло, заставляющее сейчас до медного привкуса сжать зубы на и без того отливающей багрянцем губе. Безумно трудно оторваться от двери.
Отталкиваясь ладонью, задержать ее на безучастном дереве.
Скажи, что там, за дверью твое сбитое дыхание.
Признайся, что твои пальцы судорожно по ее поверхности ищут мою руку.
Маргарет, не молчи. Пожалуйста. Ты сводишь меня с ума.
А вдруг твоя фигура прильнула к окну и дожидается меня у подъезда? 
«there is a fire burning in your veins» Дамиан

Нет худшего наказания для него, нет большего разочарования, чем ощущать себя в чём-то слабым и зависимым. Алекс знает за собой этот грех, знает, как тяжело ему смириться с этой неизбежностью... Неизбежность, воистину, самое что ни есть чёткое определение судьбы, любой человеческой жизни, зябко растворяющейся в будничной суете. Он идёт по медленно мрачнеющей улице, разве что не бежит в привычном темпе до своего дома, на автомате отслеживая происходящее вокруг и думая только лишь о той навязчивой мысли, что сидит в его голове, будто вбитый с размаха гвоздь. Как никто иной, в этот день он понимает фанатиков, что сходят с ума от своих предрассудков, коим посвящают каждое мгновение жизни. Это неотвратимо, это истощает все силы и вызывает у него искреннее отвращение к самому себе. Слабость, скрытая от людей под непробиваемой маской грубой физиономии и обнажённая до костей перед самим собой. Слабость. И кто её вызвал? Девчонка шестнадцати лет от роду, которая, ни дать - ни взять, ещё ни черта не видела в этом мире. Он сам смотрит на него только издали, приглядывается, готовится к прыжку в неизвестность. А эта малолетка, не так давно выдвинувшая претензию на звание женщины, уже вкусила власть над людьми (ох, он уверен, что она это понимает) и втайне упивается своим незаслуженным даром.
«Но в глазах твоих теплятся звезды» Камилла/Алекс

Сколько они знакомы? И не вспомнить. Нескладная незаметная девчонка превратилась в занозу в заднице со своим язвительным языком, с неизвестно откуда взявшимся вкусом и умением давать отдачу на все его выпады. Перепалки стали обычном делом подобно соревнованиям в остроумии и ведению счета, и все равно как—то они умудрялись работать и ставить журнал приоритетом большим нежели собственные задетые чувства, в коих сам Дэвид и сомневался до недавнего времени. Чуждые ранее ревность, ненависть пожирали его изнутри, заставляя забыть о воспитании и манерах, которыми он так славился, и все это мог вызвать один человек. Одна женщина. Что пострадала в аварии из-за его задетого самолюбия и поведения ребенка с отобранной игрушкой и желанием наказать обидчика, вот только ребенком он не был и возможностей подать холодное блюдо было предостаточно. Для начала необходимо найти слабости противника – в данном случае это работа. Потом придумать, как превратить любимую работу в невыносимую, и додумался же до того, чтобы вставлять палки в колеса и практически сорвать мартовский выход нового номера. Стэнли не сомневался, что выстроиться очередь содрать с него кожу, как только станет известно об истинном поводе подачи заявления увольнения по собственному желанию.
«see I wanna move, but can't escape from you» Дэвид

(не)контролируемое безумие

Лучшая игра недели

День был тяжёлым, душным, долгим и знойным. Он рассыпался на кончиках пальцев чёрной как сажа пылью дороги, забивал лёгкие выхлопами газов, припекал сверху знойным июльским солнцем, злобно скалившимся из зенита. Всё тело было влажным от пота, липким, и Энджел никак не мог усидеть на месте, неуютно ёрзая на пассажирском сидении краснобокой старушки Миртл. Ему было жарко. Ему было плохо и больно, и он ощущал, к собственному же удивления, как совершенно непривычный, не свойственный для него капризный, хныкающий звук срывается с губ.
Энджи болел уже несколько дней. По началу он решил, что вся эта хворь яйца выеденного не стоит и не обратил никакого внимания на глухую тянущую резь в мышцах. Он видел пятна крови на своём белье, но и это не смущало его. До сегодняшнего утра. Пока они с Рокки не погрузили скромные пожитки в каддилак и не дали по газам, оставляя за спиной несколько месяцев счастливой жизни. Солнечную Калифорнию, подарившую им столько незабываемых моментов, соединившую их (Энджелу хотелось верить, что навеки)?
Энджел

Рокки откровенно злился. День был тяжелый, он за рулем с раннего утра, а остановок они особых не делали (только пару раз делали пис-стопы, но этого было мало). А еще кончились сигареты, что не могло не злить Муна, ведь магазинов вокруг не было. Кроме того, Энджел последние дни был какой-то мрачный, хмурый, а начиная со вчерашнего дня он еще и ныл, постоянно чем-то недовольный. И если поначалу это казалось Муну забавным, то сегодня к вечеру начало выводить из себя. И ладно бы повод поныть был стоящим, так нет – Ангел просто тупо нарывался на ссору, а Рокки было абсолютно не до этого. У них оставалось всего сотня-другая баксов, никаких перспектив, а нужно найти квартиру и, может быть, временную работу. Теперь, когда рядом с ним этот ребенок, он уже не может жить, не думая о последствиях.
Но когда Энджел в очередной раз завел пластинку, раздражая Муна еще больше, он резко крутанул руль, виляя по дороге под длинный гудок встречной машины. Он невнятно ругнулся, крепко вцепляясь в руль, бросая на любовника раздраженный и сердитый взгляд.
Рокки

всего на миг, я перестал дышать тобой...

Им не был необходим скандал, чтобы окончательно закрепить над рушащимися отношениями иллюзорный карающий меч, который рассек бы их судьбы пополам и заставил бежать друг от друга, как от опасной чумы. Их чувства, которые вовсе не исчезли и обагрились вязкой кровью, терпели тысячу порезов в секунду. И порезы эти были словно нанесены грязным листком бумаги с ядовитыми краями, боль от которых терзает тебя снова и снова куда сильнее, чем к примеру острие ножа. Яд с завидной точностью распространяясь по телу, доходил до сердца и вызывал удушающее чувство обреченности. Совершая ошибку, ты не задумываешься об её истинной стоимости. А когда приходит время платить по счетам и зловещий коллектор в лице собственном: с совестью за плечом, чувством вины в душе и горькой правдой в глазах - заставляет упасть на колени... Тебе бессмысленно идти на попятную. Приходится сдаться. Приходится принять терновый венок и закрепить на голове так, чтоб корни его проросли до самого подсознания. Виновнику - высшая мера наказания. Высшая боль и худшая из судеб.
Натаниэль/Марк

Две недели прошли, словно в горячечном бреду. Уэйд оглох, онемел, потерял счет времени. Сон больше не шел к нему, и те жалкие обрывки отдыха, что удавалось урвать измотанному организму  превращались в его личный кошмар, от которого он просыпался в холодном поту и слезах. Он начинал бредить наяву, чураясь теней, а голос Марка мерещился ему с пугающей частотой. Глубже погружаясь в мир собственной боли и рухнувшей жизни, Уэйд не желал всплывать на поверхность. Для чего ему жить, если вся жизнь, до того сконцентрированная в Марке, теперь стала жалким существованием. Наверное, было бы проще, если бы он возненавидел Эванса, если бы проклинал его за содеянное, но этот исход Колман выбрал сам. Сам разрубил затянувшийся узел.
Да и нельзя ненавидеть и любить одновременно. И вранье все, что от любви до ненависти - лишь шаг. Ты либо любишь, либо нет. И Уэйд еще тогда, в свои шестнадцать знал, что это навсегда. Один человек, единственная в жизни любовь, которую не сможет перечеркнуть даже смерть, но сейчас он думал, что лучше было бы умереть.
Юджин/Уэйд

this is war

С черепашьей скоростью я вернулась обратно, победоносно водрузив на барную стойку бутылку чего-то там, словно приперла значимый трофей. В моих глазах светился триумф, а сердце бешено колотилось. Нужно было срочно разрядить обстановку, и предложение выпить было скорее извиняющимся жестом, нежели реальным желанием. Но когда Уилл сказал, что это неплохая идея, я с ним мысленно согласилась. От небольшой порции никто не умрет ведь. И ничего такого не случиться. Многие люди разбавляют беседы алкоголем, чтобы легче шла. Почему мы должны быть исключением?
Ах, да. Потому что Эллис имеет тенденцию начинать и не останавливаться. Потому что у него с этим бывают проблемы. Но он же под моим бдительным контролем. Наверно, это можно считать аргументом.
Я разлила по четверти бокалов и вернула бутылку на стойку.
- Да, я всегда такая, - без преувеличений, я именно такая, какой видит меня Уильям. Девушка, которая старается думать о последствиях, но не обо всех вспоминает сразу. А когда вспоминает, уже поздно.
Эмили

Неугомонная, сердобольная Эмили Хилл так и не смогла донести до рта кусок котлеты. Уильяму безумно хотелось вздохнуть и шлепнуть себя ладонью по лбу, когда его ретивый стажер снова подорвалась как вспугнутая кошка и кинулась мастрячить порцию еды, да побольше. Эллис никак не прокомментировал ситуацию, позволив Эми делать то, что она считает нужным. Да, это не очень нормально, что девушка физически не может поесть одна, когда рядом кто-то сидит и не разделяет трапезу. Посмотрев на Уилла, обнявшего бокал, и которому, по правде говоря, кроме алкоголя сейчас ничего не надо было, Хилл выглядела так, будто не Эллис заставил её наконец пожрать, а она подло отобрала у голодного африканского дитя кусок хлеба, и взамен сунула пластиковое яблоко.  Решив не задевать девушку капризными отказами, Уильям немедля подвинул тарелку поближе. Он не слишком любил закусывать, когда пьёт, но на этот раз повозил вилкой в пюре.
- Спасибо. Тебе тоже. Ешь давай.
Эллис ещё не притронулся ко второй порции шотландского виски, как Эмили залпом осушила свой бокал и захихикала.
Уильям

Поспей за лошадью

Порой ему жаль, что невозможно вытянуть такие же серебряные нити, как в знаменитом фильме о мальчике, который выжил, чтобы потом пересматривать некое подобие фильма, а не создавать эти картинки лично. А может быть это и к лучшему, иначе сколько бы времени оставалось на реальность, которая вот, под боком? Знали ли приятели, ставшие частью его новой жизни, что конные прогулки – «привет» из прошлого? Того прошлого, когда такие уикэнды были обязательными, когда держаться в седле приходилось скорее от необходимости, а не по желанию, а потом слушать часовые разговоры ни о чем, которые проводились его родителями и их партнерами. О, Англия, ты напомнила и здесь о себе.
Вардлоу крутит в руках абонемент, который был подарен на день рожденье, и прикидывает все за и против однодневной поездки. С одной стороны, это не так далеко от Нью-Йорка, а значит день влюбленных пройдет как и было запланировано, и получать недовольное сопение в течении следующего месяца Кристофер не будет, с другой, нужно ли все это? Потратить выходной чуть по иному, вернее, кардинально по иному.
Кристофер

Я любила лошадей, почти боготворила. И все кто хоть немного узнавал меня, знали о моей любви, хобби и увлечение, если это можно как то назвать. У себя в Англии у меня был "пожизненный" абонемент на одну из конеферм и уже любимая лошадка, которая была на правах частого клиента моей. Помимо того, что я считалась одним из спонсоров этой конефермы, я еще и давала денег именно на свою лошадку. Я мечтала о своей конеферме, но не смотря на размеры сада Эммы, все же там для лошадей будет мало места. Не будет того простора.
Когда я улетала в Америку даже не задумывалась насколько много оставляю на родине. В том числе свое любимое дело - верховая езда. Мне хватило двух недель, чтобы я начала тосковать. Но и это не могло повлиять на мое решение остаться в этой чужой для меня стране. Я до сих пор не могла пристроиться к американскому говору, и частенько меня не понимали. Но так как мы с дочерью жили можно сказать обособленно, в квартире у брата все было на английский лад, да и везде, где касалась моя рука превращалось в английское, то меня не сильно беспокоило что-то "постороннее".
Надин

don't yawn, cause this is Africa

Кого-кого, а морщерогих кизляков Рипли за всю свою не очень то и долгую жизнь встречал достаточно часто, чтобы теперь не скрывать улыбки от упоминания этих не самых загадочных существ. Начиная с представителей мэрий тех городов, где им доводилось останавливаться с цирком, чтобы разбить свой шатёр. Конечно, на счёт фиолетовой шерстки вопрос оставался открытым, однако рог у каждого закручивался тем сильнее, чем большую сумму для руководителя шапито они озвучивали. Чтобы отлавливать подобных экземпляров, Элис не стоило бы уходить из криминальной хроники, а потому мысли о прекрасной Ларе Крофт зашли для Купера куда лучше предыдущего ассоциативного ряда, больше саркастичного, чем минорного. Просто острые социальные и денежные вопросы словно зачарованные обходили Рипли стороной, оставляя в осадке немного идеализма, щепотку романтизма и целый выводок мозгошмыгов.
Абсолютно киношные, сделанные из крашеного пенопласта развалины древних храмов его совершенно не манили, даже если шли в наборе с Джоли, призывно и опасно сжимающей свои богические губы.
Рипли

Углубляться в описание традиций и обычаев своего семейства Элис не собиралась, по крайней мере, сейчас, когда их знакомство с Купером знаменовалось не годами, а какими-то обрывками часов, сливающимися воедино из-за количества употреблённой бодяги, которую закусывали таким же непонятно чем, слепленным на скорую руку. Она и заговорила-то о своих предках исключительно из необходимости пояснить нехитрую цепочку образов, вылившуюся к приблизительному сравнению собственной судьбы с судьбой персонажа. Конечно, до психанутых на всю голову Блэков Фишерам было далековато, даже её матушка, для которой на первом месте всегда стояла репутация, а уже потом всё остальное, не могла посоперничать с родичами упомянутого Сириуса. Хотя бы потому, что не была злой, да и собственную жесткость, порой переходящую в жестокость, считала мерой временной, носящей воспитательный характер. Будучи недовольной дочерью, она могла не разговаривать с ней месяцами, но в конечном итоге всегда сдавалась под напором отца, и начинала это делать, пусть своеобразно и в своей манере.
Элис

Мэдисон
посмотреть

Амелия
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Дэвид
посмотреть

Хайди
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Наступало время, когда нужно готовиться ко сну. Бледная тень сметала подолом своего чёрного платья крошки света, оставляя за собой синее, пустое небо. Вспыхнув единожды, дрожали, но всё ещё не могли сгореть - звёздам не до сна. Ветер влажный, бьётся о дрожащие окна, будто прячется от чего-то страшного. Мир заполнила тревога, до самых краёв.
Рита Мэй будет думать, что её предупреждали, что её слёзно просили остановиться. Тени никогда не сгущаются просто так - они прячут в себе Великое Зло. Но тогда Рита думала, что прогонит страшилищ ярким и нелепым нарядом. Если она измажется в крови, то её примут за мёртвую и никогда не нападут. Любую явную угрозу можно миновать. А о скрытых Сорель тогда ещё не знала. Оттого, быть может, она ещё не прятала своих демонов - она жила с ними бок о бок. Их существование было самым естественным, самым настоящим из всего, что происходило в жизни девушки - даже сказки.
Даже сказки, в которые она почти потеряла веру.
Это были незнакомые чувства, болезненные. Все идеи и образы внезапно пропали, оставили её одну, в пустоте, окружённой тенями. Мрак ночи - воплощение одиночества, и нет ничего больнее. Чувства, охватывающие с ног до головы, внезапно замирают комком поперёк горла и не дают дышать. Разорвать себе глотку ногтями, выпустить, отпустить, освободиться и вернуть их путём конца собственной жизни, но демоны Риты держали её за руки и шептали, задыхаясь и посмеиваясь: "Ещё будет, ради чего жить"... Эти мысли не давали покоя, становились ещё одним мучителем, ещё одним всепожирающим огнём, и пора бы сгореть, но толку, если пепел станет частью тьмы и пустоты, от которых теперь точно не сбежать.
Невозможно сбежать от того, что уже часть тебя.
читать продолжение: «close my eyes»

Шел одиннадцатый час ночи, я тихо и мирно выпивал вторую бутылку французского розового, предаваясь воспоминаниям о своем лихом детстве и не менее лихой юности, как вдруг… Прибежал Рауль, с которым мы не разговаривали (во благо или во зло) аж с двенадцатого числа прошлого месяца, когда я приглашал его на свой ДР, не просто какой-нибудь, а юбилейной… Но все это, собственно, не так важно. Важно, что он ко мне прибежал, наорал, что я, де, должен восстать из мертвых, потому как… Рита, господижбожешьмой, ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ!
Признаться честно, сперва, в моем затуманенном хмелью мозгу промелькнула мысль, что таким образом он хочет получить с меня пост. Но, потом, после тридцатисекундного размышления, до меня-таки дошло наконец, что Рита ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ!
Что я могу ей сказать на это? На самом деле много чего, но, боюсь, многое из этого «много чего» будет не слишком цензурным, поэтому придется заменять подходящими по смыслу синонимами. Во-первых, Рита – офигенна, потому как дождалась меня в этом отыгрыше, пока я путешествовал по Индии/Китаю/Вьетнаму/Франции/Ирландии/Австралии/Кот-д'Ивуару. Во-вторых, Рита – офигенна, потому как она поддерживала меня, когда я собирался уходить и когда я собирался возвращаться. В-третьих, Рита – офигенна, потому как она в принципе согласилась со мной играть ЭТО (что именно – смотрите в следующих выпусках Рита-Киллиан magazine). И, наконец, в-четвертых, Рита - офигенна, потому как первым же постом в нашем с ней затяжном отыгрыше она попала в десятку.
Детка, ты заслужила эту награду #ящитаю. И я рад, горд, счастлив, что судьба (в лице все того же Рауля) свела нас вместе. Я тебя люблю. Ты молодец. И беги уже, наконец, за своим персональным Оскаром – сегодня Уоррен Битти не ошибся, и он достается именно тебе.
Гип-гип-ура!   
(с) Киллиан
Рита!
Я совершил ради тебя подвиг, как ты видишь, и растолкал Киллиана. Все ради тебя! И мои слова будут, должно быть, короче, но я хочу, чтобы ты знала несколько вещей: а) Смотри, ты окружена мужиками! Как у тебя такое получается? б) Я вообще знаю, как это получается - ты просто слишком крутая, и каждый твой пост - как маленький шедевр. Вообще сочувствую людям, которые не играли с тобой, потому что они не понимают, какой это кайф: читать твои посты. Не удивительно, что один из них снова лучший. Будь моя воля, так каждый был бы, но столько недель попросту не хватит в календаре) В очередной раз благодарю небеса за то, что мы с тобой познакомились. И желаю тебе, дорогая Рита, чтобы твои трудности реаловые оказались совсем не трудными и закончились очень быстро. Всегда помни, что твои мужики (из них я самый главный, это помни особенно хорошо) всегда будут тебя любить, уважать, обожать и радовать!)   
(с) Рауль

Эмили

Арчи

Ник

Мария

Бен

Рокки

Иногда при определённом повороте головы, каком-то особенно внимательном взгляде или перед тем, как озвучить протест, Джиневра напоминала внешне своих братьев и отца. Флинн успел полюбоваться на них не только на фотографиях, но и просматривая съёмку с задержаний. Отчасти, поэтому ему настолько удивительно было следить, как она скользит через людской поток с выпрямленной спиной и не сбавляя шага. В такие моменты сомнения в принадлежности к семейству Джеймс одолевали с новой силой. Почему около двух десятков лет находясь среди людей, считающих, что жизнь им чем-то обязана, она никогда и ничего не просила, даже если реально нуждалась в помощи? Может быть, потому что ровно столько времени её и не получала? В одну минуту Флинну казалось, что он её достаточно знает; знает мелочи, которые она любит или не любит; знает предпочтения; знает, как она поведёт себя в той или иной ситуации. А буквально в следующее мгновение начинал считать, что не знает её совсем, пускаясь в это узнавание по новой.
Как только Джиневра отошла на половину квартала, Хэйвуд тронулся с места и поехал вперёд, обгоняя мелкую и проезжая до самого участка. Напротив него у кафе имелась небольшая стоянка, так что Флинн сразу занял парковочное место. Особый обзор входа им не требовался, а внимания они так не привлекали абсолютно.
«Sense and Sensibility» Флинн

И вот она бредет, спотыкаясь, по тротуарам. Желтый букет в одной руке, неиспользованный билет на метро в другой. Здесь когда-то пила. Здесь проходит уже третий раз. На этом указателе со стертой последней буквой заостряет внимание, кажется, каждые пять минут. Пальцы уже немеют от холода этой никак не наступающей весны. Манят неоновые вывески, что освещают путь уже куда лучше, чем догорающий дневной свет.
Ко всем чертям.
Она распахивает двери первого попавшегося бара, но смотрит почему-то в сторону дороги. Дверь поддается слишком легко. Цветы жмурятся и панически хрустят крафтовой бумагой о чужое плечо. Ее отбрасывает на шаг назад этим столкновением. Билет, выпущенный из пальцев, подхватывает ветер. Быть может, повезет кому-то, и он окажется счастливым.
Она выдает под нос свое "смотри куда идешь" и окидывает случайного встречного беглым взглядом. Не за что зацепиться, слишком аккуратный. Прочь.
В баре до странного пусто и прохладно. Не стучит лед о стекло, блестит пустая стойка. Справа компания молодых мажоров отмечает очередной прожитый кем-то год. Слева полноватая дама средних лет чинно посасывает третью маргариту.
«точки на щеках весны» Джэнни

На улице уже стемнело; то есть, это небо было темное, а город оставался хорошо освещенным уличными огнями, светом из окон и вездесущей неоновой рекламой, поэтому можно было не переживать за поздних прохожих, но Рауль все равно переживал. Будь на месте Риты кто угодно другой – и ничего страшного, но с этой девушкой надо было держать ухо востро. Обмануть ее, как думал Ранье, не составит большого труда, и кто-то мог воспользоваться ее наивностью. Рита Мэй, конечно, подобно дикому зверю чувствовала опасность, даже если та исходила от внешне ничем не примечательных людей, но что, если ее чутье дало сбой?
Несколько раз он позвонил – бесполезно.
Позвонил еще, и еще, потом понял, что звонить бессмысленно, но все равно повторял это раз за разом, пока доставал сендвич из холодильника, пока ел его, пока потом надевал ботинки обратно и шел на улицу – искать.
Только он вышел, только подумал, куда пойти в первую очередь, как Рита Мэй перезвонила сама. Рауль успел напомнить себе, что «мамочку» включать не стоит, убедился, что с ней все в порядке, что скоро придет, и снова вернулся днем. Беспокойство отпускало неторопливо, будто нехотя, но Рауль думал о карпах – они плавают, хватают ртом воздух – и успокаивался, раскрывал тетрадь, принимался за незаконченные оборванные ряды нот. Одна за одной, флажок, штиль, точка.
«side by side» Рауль

Я выйду из машины, приподниму воротник куртки, пороюсь в карманах. Всего неделю назад я бы отыскала в них пачку сигарет и дешевую зажигалку, сейчас они пусты. Я слишком усердно готовилась к встрече с прошлым - отказалась от привычек человека, которым была, подальше запрятала свои страхи, оставила только необходимое - мысли, образы людей с которыми хочу поговорить. Сегодня я наступлю на горло своей гордости, слово прости будет звучать чаще, чем я произносила его в прошлом. Знаешь, если посчитать сколько "прости" я по сути задолжала другим, не хватит и дня, чтобы исправить это, не произнося больше ничего, кроме искреннего прости. Я вспомнила, о чем хотела тебе рассказать, хотя могу предположить, что, находясь по ту сторону вселенной от меня, ты и так в курсе всех событий моей жизни. В моей жизни появился другой мужчина. Он вошел в мою жизнь, когда я еще не закрыла за тобой плотно дверь. Мне важно понять насколько бы ты одобрил его, согласился бы пожать ему руку, если бы я могла познакомить вас? Ты всегда воспитывал во мне самостоятельность и силу, а он ставит меня перед зеркалом, становится позади и говорит смотреть. Я в половину меньше, и плеч ширина его меня пугает. Рядом с ним я как ноготок мизинца. Он русский, он медведь по походке, по росту, по поведению.
«It's My Faith» Вероника

Брэдфорд на людях – сама любезность. Это противоречит тому, что Эллрой помнит об этом человеке по хищной встрече в «Сэра», но наблюдать за ними – пусть даже одним глазом – сводит скулы от умиления и скуки. Харрис кажется Тому влюбленным в свою содержанку по уши – в лучших традициях бабских романов, где после злой зависти общества следует шикарная розовая свадьба с голубями, затыкающая любые слухи. А то, что бьет – ну, ревнует к каждому столбу, наверное.
Эллрой не чувствует ничего. Только отстраненное непонимание мира и Элис. Как ей было лень рассказывать что-то о Харрисе, так и Тому становится лень таскаться за ними по светским раутам и вычислять причины поведения Росс и Брэдфорда уже где-то на третий день полевой работы. Если Элис просто соскучилась по сексу с Томом и таким странным образом пыталась возродить то провальное нечто, что у них называлось отношениями – так могла бы не придумывать такие изощренные планы, рано или поздно он сам клюнул бы на крючок. Разве ему много надо? Пару раз задницей вильнула и получила  свои пять раз за ночь, правда, насколько много и что вообще нужно Элис – это уже совсем другая история. А пути женских мыслей даже для такого бабника как Эллрой – неисповедимы и тем прекрасны, что их чувства можно не считать за что-то важное. Включит истеричку – а ты ей дебила и «милая, я не могу тебя постичь, прощай».
«Hide'n'seek» Томас

Просто ей хотелось побыть в одиночестве на сцене, чей задник задрапирован красным занавесом, ей хотелось ощутить мощь своего голоса в пустом зале, ей хотелось ласкать красный бархат занавеса своими пальцами, чтобы он цеплялся за ее кольца – ей хотелось закрыть глаза и представить, как она занимается любовью прям на этой сцене, и, уж конечно, не с Харрисом. В принципе, подошел бы любой мужчина, который не является Брэдфордом.
Черная краска весенних туч собирается на горизонте яркими мазками-всполохами – наверное, будет гроза. Элис закрывает окно, выбросив предварительно сигарету, заводит машину. Ей нужно купить самое лучшее платье на свете.
Впрочем – любое платье будет лучшим, если оно надето на Элис.
В дорогом салоне (язык не поворачивается назвать его магазином), примеряя сотое, никак не подходящее ей платье, Элис почему-то вспоминает свою семью. Мысли эти только ненадолго поселяются в ее голове, затем Элис выгоняет их с облегчением, решив принять за аксиому то, что семья ее мертва в полном составе. Получается даже любить их – униженную мать и алкоголика-отца, любовь к сестре сияет яркими красками – подумать только, смеется Элис, я люблю вас за то, что вы умерли.
«Hide'n'seek» Алиссия

всего на миг, я перестал дышать тобой...

Лучшая игра недели

Кто бы мог подумать, что слова Марка сказанные в пылу неудержимых эмоций, тогда, в день его выпускного, станут не просто проведением, а настоящим проклятием. Он даже с количеством лет почти угадал, предрекая крах их с Уэйдом отношений. Но тогда его слова были защитной реакцией юного и по уши влюбленного мальчишки, тогда как сейчас, их смысл обратился против хозяина, расставив все точки над i. Вечности не существует: разрыв - тому не лишнее доказательство. Любовь - какой бы сильной она не была, не всегда способна вынести муки предательства. Любовь не всесильна, когда приходится делать выбор в пользу чего-то более весомого. И сколько бы она не значила для человека, иногда лучший способ справится с потерей - просто отпустить.   
Марк не жил все это время, а влачил жалкое существование, как ему казалось. Время текло слишком медленно, будто бы издеваясь над ним. Минуты и часы ощутимо гасли в его сердце и умирали мучительной смертью, вопя в агонии и доводя Эванса до сумасшествия. Каждый день напоминал сплошной "день сурка", с одной лишь разницей: вчера на ужин был виски, сегодня - джин.
Натаниэль/Марк

Уэйд сидел на корточках  перед  горкой старых разлетевшихся  по полу фотографий. С них смотрели на него незнакомые люди, некоторые были черно-белыми из далеких годов, когда его еще даже в отдаленном проекте не предполагалось. Он ворошил их пальцами, как гору опавших листьев, пробегал глазами по местами тусклым и выцветшим изображениям, а потом подцепил за край одну и встал. Задумчиво поглядел на обратную сторону, оказавшуюся девственно-чистой - без каких либо подписей и пометок, осторожно ссыпал карточки обратно в коробку и задвинул ее ногой в угол чулана.
Фотография оказалась обычной, цветной, родом, наверное, еще из девяностых, если судить по одежде и возрасту Клайва, который и был на ней изображен. Куда больше его занимал другой персонаж - юноша, чем-то неуловимо похожий на самого Уэйда, с дерзким упрямством во взгляде и лучистой улыбкой. Камера запечатлела его в момент смеха  - видимо, склонившийся к его уху Клайв рассказывал парню что-то очень забавное и тот смеялся. Открыто и чисто.
- Что-то ты притих, мил друг, - заметил Клайв, когда Колман, едва не вписавшись в дверной косяк, остановился и протянул ему фото.
Юджин/Уэйд

С закрытыми глазами

Это был просто разговор двух знакомых, друзей. Они друзья. Только и всего. Этим он пытался успокоить себя, хоть и видел, какими глазами смотрел на нее другой. Так не смотрят друзья. Даже близкие друзья. Так смотрит влюбленный в женщину мужчина. Бен тоже смотрел на ее такими глазами, пока Мария не перестала видеть в нем ничего больше, чем монстра. Но он был ее монстром. И думать не мог о других женщинах. Не мог отыскать ей замену. Такой попросту не было. Она слишком сильно въелась в сердце и в почерневшую душу, забралась под кожу, поселилась в голове и мыслях. Какой же он дурак... Смеет грезить о той, которую уже не вернуть назад. Они не были вместе долгие месяцы. Бен сам прогнал девушку. Она могла начать новую жизнь, ведь именно этого он и хотел, когда указывал ей на дверь. Чтобы она жила, не оглядываясь назад. Забыла все дарованные им ужасы и боль. Вновь смогла полюбить, смеяться и жить. Чтобы была счастлива. Сейчас Мария выглядела счастливой в обществе друзей. Если в первые минуту он даже издали чувствовал, как напряжены были ее плечи, то теперь она расслабилась и наслаждалась глотком свободы. Ей не нужно было время, ей нужна была свобода от него.
Смог бы он сейчас развернуться и выйти в ту дверь?
Бенджамин

Прикасаться к ней сейчас не слишком хорошая идея. Пинок локтем всколыхнул таившуюся в груди боль. Мизерный отголосок пережитых ранее стараний с детонировал, посылая по телу волну испепеляющего жара.  За отсутствие приступа спасибо лекарствам. Мария подошла слишком близко к опасному краю за которым обрыв и падение в глубину ненавистного подвала кишащего кровавыми призраками. Вдох-выдох. Поперек горла стал желчный ком. Девушка нащупала резинку под браслетом. Спустила ее ниже по запястью. Несколько раз щелкнула себя по руке. Поморщилась. В голове наступил небольшой просвет. Компания рядом до сих пор бурно обсуждала состояние бывшего коллеги по центру помощи. Сплетничали, что его бросила жена. Забрала детей и переехала в Небраску  к своей интернетовской любви.  Он решил искать спасение на дне бутылки. Старая история. Бетанкур цеплялась за болтовню, используя ее в качестве спасательного круга. Она на благотворительном вечере. Вокруг люди. Опасности никакой нет.  Мраморный пол не разверзнется под ногами. Она не провалится в тартарары.
- На перьях краска распределилась не равномерно, - Род продолжал водить пальцем по шее. В осторожных касаниях Марии мерещился сексуальный подтекст.
Мария

Несносный босс

"Она. Меня. Достала".
С какой силой нужно пытаться влезть человеку в мозг, чтобы он то и дело поминал тебя не самым добрым словом. Рита Мэй Сорель раздражала, действовала на нервы... Да просто БЕСИЛА, в конце концов. Юхан держался, улыбался, сцепляя до скрежета зубы, очень стараясь, чтобы эта улыбка не выходила похожей на оскал, вежливо отвечал и злился, злился, злился...
Рита очень ловко впилась в оболочку его головного мозга буквально с первых дней знакомства. Сначала Юханнес не поверил. Не поверил тому, что у такого серьёзного и респектабельного человека, как уважаемый мсье Сорель может быть такая взбалмошная дочь. Называть бестолковой Лофгрен её бы не стал, но то и дело ему казалось, что скоро он выскажет ей в лицо абсолютно всё, что он думает о взрослых, получивших образование, девушках, ведущих себя, тем не менее, как дети.
"Достала".
В очередной раз с раздражением перелистнув страницу каталога имеющихся в наличии экспонатов его нового "музея" Юхан задержался взглядом на двух совершенно одинаковых греческих амфорах.
Юханнес

«Он. Меня. Достал».
С какой силой нужно было выедать мозг, если Хэл, жизни своей не представляющая без ежедневной работы с антикварными вещицами и предметами, готова была вцепиться клиенту в глотку. Мистер Смит, один из самых верных и обладающих высокой покупательской способностью клиентов, с, безусловно, хорошим вкусом и приличествующей в антикварном деле дотошностью, за последнюю неделю настолько эту самую дотошность проявлял, что даже обладающая практически безграничным терпением Хэлори, начинала подумывать о лежащем под стойкой мачете.
Учитывая передачу лавки новому владельцу, - пересчет и перепись имеющихся в наличие экспонатов, расшифровка записей в торговых книгах, подбитие балансов, сальдо, активов и прочей бумажной лабуды, - мистер Смит имел все шансы остаться без чего-нибудь очень дорого сердцу и кошельку.
«Достал».
Рибаш сияла приклеенной улыбкой, сосредоточенно пересчитывая пуговки-жемчужинки на прекрасной сохранности жилете начала XIX века, на стоявшем прямо за спиной мистера Смита манекене.
Хэлори

Если долго всматриваться в бездну

Уильям, насупившись, угрюмо смотрел на судмедэксперта, пока та изучала фотографию. Если Нина и прониклась, глядя на двух счастливых улыбающихся старшеклассников, то не слишком. Разве что её голос изменился: оставаясь по-прежнему отстраненной, мисс Мур уже не была настроена недоброжелательно. Уилл понимал, что эта женщина наверняка устала после тяжелого дня. У неё «висят» куча дел и трупов; её дергают все, кому не лень, задавая тупые вопросы; вредные детективы подгоняют: «Когда-когда-когда ты отдашь отчет, когда-когда-когда?», а теперь ещё и Эллис докопался, не даёт уехать домой.
Он забрал у Нины фотографию и бережно спрятал обратно в карман. Спасибо, мисс Мур, прямо утешила. Теперь Эллису однозначно светит перспектива весьма плодотворно провести ночь в компании с бутылкой и собственным воображением. Врагу не пожелала бы такой смерти… Отличный старт для размышлений. Можно представить, что у Анны вытаскивали органы через естественные отверстия тела. Или что её неоднократно насиловали инородными предметами.
Мысли ещё не оформились, а Уильяма уже затошнило. Он терпеть не мог такие туманные формулировки. Не мешало бы уточнить, по какой шкале ведется оценка ужасности данного преступления.
Уильям

Поднявшись с постели, она первым делом направилась к окну и открыла шторы, впуская в комнату сероватый утренний свет. Этим утром ей хотелось жить, улыбаться и радоваться новому дню.
Босыми ногами женщина прошла до небольшой кухни и запустила кофемашину. Пока она варила вкуснейший капучино, Мур успела принять душ и одеться в темно-бордовый брючный костюм и кремовую блузку с кокетливым кружевным воротничком. В спешке не было нужды, так что Нина, не торопясь, выпила кофе с круассаном, наложила макияж и убрала темные волосы в тугой пучок на затылке. В последний момент сунув ноги в темно-коричневые замшевые туфли и подхватив с банкетки у входа сумку, женщина выскользнула в подъезд.
Закрыв за собой дверь и повернув ключ в замке, Мур застучала каблучками по лестнице. Почти повернувшись к лестнице, она заметила, что ради разнообразия её почтовый ящик сегодня не пуст. Пришлось вернуться в квартиру и нетерпеливо перебрать ключи, ища нужный. Вскрыв почтовый ящик, Нина достала оттуда обычный бумажный конверт.
Сев в машину, доктор первым делом достала из сумки письмо. На конверте неожиданно не оказалось почтовых марок и штампа принявшего его отделения. Нахмурившись, Нина тут же вскрыла его.
Нина

Курс конфетной терапии

Ненадолго нейтрализовав Ник пирожным, хирург закатил глаза, а протянувший ему руку Митчелл, похоже, его понял – во взгляде читается: а я, мужик, ее уже двадцать пять (или сколько там?) лет терплю, приятно познакомиться, сочувствую. И это все за пару секунд продолжительности рукопожатия. Арчи его тоже хорошо понимает, ведь и у него есть сестра – правда, старшая, и, правда, длани к небесам в их тандеме чаще возводит она, – но это все уже роли не играет.
Вид у Хита сегодня помятый, оно и понятно: домой вчера шел спать, а в итоге полночи пробухал. Сначала в компании Веры, обдолбанной кокаином и вывалившейся из очередного творческого кризиса прямиком на хату к старому другу. Сидела, широко раздвинув ноги на мужской манер, тянула из холодильника банку за банкой, опохмеляясь после абсента, и снимала всякую хуйню, узревши отблески Вселенной в бликах годами побитой пепельницы, пока Арчи, закинув ноги на спинку дивана и принявшись за тот самый абсент, рассуждал (а вернее, ныл) о смысле жизни и своих хронических неудачах с женщинами.
– Так, может, ты педик?
Арчи

Ах ты подлый человечишка! – возмущенно думает таксистка, но вслух выражать мысль не собирается – в ее руках, помимо пироженки, связка брелоков для ключей – и все они в виде персонажей из «Звездных войн». Подарок на Рождество, лучше которого и не сыскать, и одно то, что брат не поленился сообразить радость для своей повернутой на культовой саге сестры, делает Картер дико счастливой.
Когда Митчелл уходит, Ник предлагает Арчибальду устроиться там, где ему будет удобно, заодно пристально разглядывает его лицо.
- Ты хвастаешься новыми очками или собираешься достать нейтрализатор памяти из «Людей в черном» и заставить меня забыть о том, где находится детское отделение и что там можно раздобыть? – чуть хмуря брови, она готова в один момент выбить из рук хирурга всё, что вызовет у нее подозрение.
Упоминание об индейке и наличие хорошего воображения проворачивают в голове Картер приличную картину, и теперь женщина почти чувствует этот вкусный, пьянящий аромат, отчего рот наполняется слюной, а желудок бы и рад заурчать, да только пирожное в состоянии поглощения – принимает весь удар на себя.
Ник

Дамиан
посмотреть

Рипли
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Дианна
посмотреть

Уильям
посмотреть

Алиссия
посмотреть